— Потому что она занудной была, — Авдотья веер захлопнула и, воровато оглянувшись, сунула его в декольте. Пожаловалась. — Свербит… не знаю, чего… прям с утра… так вот, я Гдыньку знала… ну как, не приятельствовали… она в пансионате заводилой была. Этакая… цесаревна… ходит павою, ручки расставивши. И за нею другие курицы. Она только и могла говорить, про то, какой у нее род знаменитый и великий. И тут не лучше… слушай, как-то прям совсем зудит…
— Покажи, — Лизавета развернула Авдотью к окну и поморщилась: кожа в вырезе была красна, будто ошпарена.
— Так вот… она мне в первый же день заявила, будто… папенька обо всем позаботится, что мне здесь делать нечего… и никому нечего…
На красной коже проступали знакомые белые пятнышки.
Чесоточный порошок?
Здесь?
Дурная шутка, которая весьма скоро перестанет шуткой быть.
— Не шевелись, — Лизавета судорожно пыталась вспомнить хоть одно полезное заклятие. Был же у них курс целительства, пусть и теоретический сугубо, но был же. Никогда-то оно ей не давалось, но основы… заморозка… точно, легкая заморозка снизит чувствительность, а далее… не может такого быть, чтобы во дворце не отыскалось пары-другой целителей.
— И главное, уверенная была, что у нее все выйдет… когда Таровицкую хвалить начинали, прям кривилась вся… а про Одовецких сказала, будто род их свое уже сыграл… ох ты ж, матерь божья… везде свербится…
Знакомый звук заставил девиц встрепенуться.
Двери открылись…
…нехорошо опаздывать на завтраки, неуважительно по отношению к хозяевам, даже если хозяева эти не дают себе труда к гостям выглянуть, но…
…не бросать же ее так.
Заклинание выплеталось, правда, получалось кривеньким, и Лизавета искренне надеялась, что не сделает хуже. Это ж надо было додуматься. Это…
…преступление.
— Ох, — Авдотья встрепенулась. — Похорошело…
— Не двигайся только. Я… еще тот целитель… просто стой, я контур укреплю…
Белые пятнышки на коже продолжали появляться. Иные раздувались, превращаясь в полупрозрачные волдыри, готовые лопнуть при малейшем прикосновении. Значит, не только порошок… сам по себе он не то, чтобы безобиден, скорее вызовет лишь покраснение и зуд, а вот волдыри…
Без магии не обошлось.
Лопнут — и вместо их на коже язвы образуются. Лизавета с таким уже сталкивалась, и помнит, что эти язвы, мало того, что болезненны, так еще и заживают плохо.
— Даже дыши аккуратно…
Она огляделась.
Комната была пуста. Двери распахнуты.
— Это… кузина… вот тварь, — Авдотья к предупреждению отнеслась в высшей степени серьезно. — А мне должно быть так холодно? Будто лед на грудь положили…