— И сказал навроде как в шутку… что, мол, промедлишь, и все золото медью обернется… я ж тихонечко сидел… а этот как вышел, прямо зыркнул…
— Когда это было?
— Так… сенни и было, — Михасик поскреб темные патлы. — Вы б, может, тоже… матушку проведали, а барин?
Голос его звучал жалобно, надтреснуто. И он, любивший показать прочим свою лихость, живо помнил, как оно было…
…звон битого стекла. Камни в гостиной. Матушка растерянная… отец держит щит… требует уходить, а матушка стоит и плачет.
Уводили ее за руки.
И устроили в охотничьем отцовском домике, посчитав, что до него мятежники не доберутся. Что тогда Стрежницкий о мятежах знал? Только что случаются они.
Как гроза.
Или засуха там… он, мальчишка, был беспечен, и чудо, что матушка сумела взять себя в руки, вспомнить, что она не просто урожденная княжна, а и магичка не из слабых.
…в той яме, куда их кинули живыми, было холодно.
Почему-то именно холод Стрежницкий запомнил.
Не землю, которую кидали на плечи, не камни… камень рассадил кожу на голове и мир потемнел. А когда сознание вернулось, то было холодно. И Михасик еще шептал, что выберутся… непременно выберутся…
…им тогда повезло несказанно.
И пуля, застрявшая в Михасиковой груди, не добралась до сердца его. И камень голову не проломил. И те, кто поймал их, глупых подростков, решивших заглянуть в деревню, где они бывали частенько, не стали добивать сразу.
Кинули в ямину.
Землей присыпали… собакам собачья смерть, так сказали…
…а матушка взяла себя в руки. Опомнилась. Вышла и…
— Нет, — он покачал головой. — Если и вправду смута затевается, отсидеться не позволят. Найдут… а тут…
Стрежницкий нехорошо так усмехнулся.
— За батюшку я еще не рассчитался…
— Эх, барин…
— А ты не вздыхай. Опишешь мне подробно этого казака… и чтоб я тебя тут не видел.
…ибо если Михасик казака видел, то и тот наверняка Михасика заприметил. Может, конечно, и не рискнет руки марать, решит, что не будет беды: репутация у Михасика определенная имеется. Дурачком его полагают, балаболом никчемным, да и он сам порой заигрывается.
Не сегодня.
И посерьезнев, Михасик головой покачал:
— Вы уж тут поаккуратней… не лезьте на рожон. И про Боровецкого я порасспрашивал… что интересно, никто его прежде не видел. Одни говорят, будто бы он затворником жил… другие, что в Европах учился… но это неправда.
— Почему?
Стрежницкий слушал, но и про бумаги не забывал. А вот это уже интересно… девица работала в газетке, да не где-нибудь… интересно, сам Навойский дело ее читал? Или так, не глядючи, передал? Ага… служила… обзоры… колонка дамских советов… все довольно невинно, хотя какая в «Сплетнике» колонка дамских советов? Надо будет глянуть. Что-то сомнительно, чтобы там советовали, чем столовое серебро чистить… пара заметок…