.
На этот раз Баркер не стал ждать, пока Миллер придет к нему, и отправился к товарищу сам. Прошел по коридору, здороваясь с сотрудниками, вызвал скоростной лифт, а через несколько секунд уже выходил из него в другом корпусе орбитальной станции. Прошел по коридору, и немного помедлил, прежде чем свернуть на галерею, одна стена которой представляла собой панорамное окно. Собрался с духом, упер глаза в пол, и двинулся вперед.
В этот раз не взглянуть сквозь прозрачную стену не вышло. Впрочем, как и всегда. Дойдя до середины коридора, он не выдержал, бросил взгляд влево, и остановился, теперь уже пристально глядя на красно-коричневый шар планеты, плывущей практически под ногами.
Баркер ненавидел Рапсодию. За свое безрадостное колониальное детство, проведенное на этой планете, за смерть отца, которую не признали страховым случаем… Баркера-старшего обвинили в нарушении техники безопасности, из-за которого, якобы и произошел взрыв, и хорошо еще, что семью не заставили выплачивать ущерб. За нелепую смерть спившейся от горя матери… За все то, что ему, хилому парню-ботанику, пришлось вытерпеть в интернате, прежде чем он достиг совершеннолетия и вырвался, наконец, из этой мерзкой дыры, с отличием закончив среднюю ступень обучения и заслужив федеральную стипендию престижного университета на Земле.
Когда взрослому и успешному, сделавшему карьеру в одной из самых влиятельных земных корпораций, Тому Баркеру предложили должность геймдиректора нового, перспективного проекта NewVision, он согласился, не раздумывая: слишком уж многообещающие перспективы она открывала. Но, когда он узнал, куда ему придется отправиться… Злая насмешка судьбы: он всю жизнь пахал, как проклятый, чтобы забыть о прошлом, и, в итоге, погнавшись за длинной монетой, оказался там, где погиб отец, отправившийся на Рапсодию, чтобы обеспечить сыну достойное будущее.
Единственное, что дарило ему некое удовлетворение – то, чем стала эта планета после вторжения ксеносов. В том, что она превратилась в зараженные радиацией и ксеновирусом руины, в том, что случилось с ее населением во время первой атаки, он видел некую вселенскую справедливость. Как и в том, что именно Рапсодия стала местом, которое «НьюВижн» выбрала для «Полигона»: как и прежде, планета перемалывала биомусор. Между колонистами, неспособными в своей жалкой жизни ни на что, кроме изнуряющего физического труда, и уголовниками, которых сбрасывали с орбиты на верную смерть, в его картине мира стоял знак равенства.
Ухмыльнувшись и бросив последний взгляд на лежащую у ног планету, Баркер прошел оставшиеся двадцать метров до кабинета Миллера, и, не постучавшись, толкнул дверь.