Поляну перед кузницей захлестнул шум и гомон толпы, которая разрасталась с каждой минутой.
— Что, лавку Нямася обокрали?
— Нет. Не успели. Сянат помешал.
— Смотри ты, какой молодец. Как же это он, с одной рукой-то?
— А где разбойник? Когда приведут его?
— Сказывают, у Каньдюка в сарае сидит. Или в погребе. Всего веревками опутали. Здоровый детина. Самого Имеда вызывали, чтобы скрутил он грабителя.
— Да не связывали его. Капкай в цепи заковал. Поэтому и велели к кузне собираться.
— Языки бы вам заковать, чтобы не болтали они чепуху разную. Война будет. Намедни Имед письмо от брата получил. От младшего. В солдатах какой. Далече, пишет, загнали его. Сидит, дескать, на самом краю света и ноги с обрыва свесил. Вот там и сражаться будут.
— А я слыхал, что вроде нет края света. Искали-искали, но так и не нашли.
— Всему и край и конец есть.
— Да как же он добрался до него? До самого краюшка-то?
— Аймет да не доберется! Мальцом был когда, все деревья в деревне облазил. Цепче кошки. Ну и начальство, знамо дело, подгоняло. Этаким манером и к самому черту на рога залезешь…
Появились Имед, Сянат и Элендей.
К сторожу взъерошенным петушком подскочил староста:
— Ты сходку объявил?
— Я.
— А кто велел тебе? По какому такому полному праву? А?
— Узнаешь сейчас по какому. Не хорохорься зря.
— Почему не известил меня первым?
— Виноваты мы, прости нас, почтенный глава нашей деревни, Элюка Петяныч, — насмешливо поклонился Имед. — Будь милостив, не наказывай нас. Ведь почитаем мы тебя, бережем. Не решились потревожить твой барский сон, пусть, мол, поспит, отдохнет после трудов праведных. Да и зубки у тебя побаливают. Вот и сейчас за щеку держишься.
Кругом засмеялись.
При упоминании о зубах Элюка по привычке скорчил страдальческую гримасу, застонал:
— Молчи, молчи! Еще пуще сверлить стало. Весь день теперь покоя не дадут.
— И поделом тебе, дармоеду! Староста, а не знаешь, что в деревне творится.
— Не учи. Не тобой на эту должность поставлен. Я еще разберусь во всем. Плохо вам будет!
— Не пузырься. Лопнешь.
Элюка ухватился и за вторую щеку.
Имед с Элендеем подошли к Эбсэлему.
— Говорят, не вернулись еще. У слуг узнавали.
Народ все прибывал. Становилось шумней.
Со стороны Какерлей показались повозки. Первым их заметил остроглазый Шингель.
— Кто это?
— Ишь, как гонят!
— А народу-то сколько!
Повозки катились с горки прямо к деревне. Когда они въехали на луг, послышалась свадебная песня.
— Братцы! Свадьба едет!
— Слышь, как голосят!
— Народу-то сколько!
— А колокольчики, колокольчики-то заливаются!
— Чудно что-то! Из мижерского аула — и вдруг чувашская свадьба!