В прошлые годы перед Агадуем борец всегда отдыхал неделю, занимался только мелкими домашними делами, но в нынешнем году поднакопить силенок не пришлось. Имед только вчера вернулся из дальней деревни, где работал пильщиком. Из тела еще не ушла усталость. Это беспокоило борца: вдруг не справится он с противниками, подведет своих земляков, уронит честь родного села?
Но сомнения оказались напрасными. Как ни был силен какерлинский батыр, пришлось подниматься ему с земли при помощи Имеда.
Легко разделался утламышский богатырь еще с двумя опытными, опасными борцами. Каждая его победа вызывала бурю приветственных возгласов.
В ожидании новых противников Имед, широко расставив мускулистые ноги, стоял в центре площадки и молодецки подкручивал длинные рыжие усы. Несмотря на его бравую позу, чувствовалось, что он очень устал, нелегко дались ему победы. Круглая грудь тяжело вздымалась под потемневшей от пота рубахой, влажно поблескивало лицо.
— Есть еще желающие? Кто хочет бороться?
Никто не отзывался.
Судьи еще несколько раз повторили приглашение и, не услышав ответа, начали совещаться.
Зрители уже поглубже вздохнули, чтобы огласить окрестность приветствиями в честь Имеда, но неожиданно послышался ехидный голос Каньдюка:
— Не надо торопиться, дорогие судьи! Есть еще желающие помериться силами с Имедом! Есть!
Сидевшие в первых рядах с удивлением посмотрели на Каньдюка: не сам ли он хочет бороться, не иначе как рехнулся старик?
Но из-за спины Каньдюка поднялся нарядно одетый незнакомец. Пока он пробирался к площадке, его сумели оценить по достоинству. «Добрый батыр», — загудела толпа. Но восхищение быстро превратилось в беспокойство за Имеда.
Незнакомец лениво снял малиновый камзол, небрежно кинул его к ногам Каньдюка.
— Ты, что ли, борешься? — нерешительно спросил один из судей.
Батыр ничего не ответил. Пренебрежительно улыбаясь, он натирал ладони каким-то белым порошком.
— Он борется, он! — объяснил подбежавший Мигаля. — Он татарин, говорите с ним по-ихнему.
— Кто ты такой, откуда? Нам надо знать! — настойчиво потребовали судьи. — Мы уже совещались и можем не допустить тебя к борьбе.
Батыр будто и не слышал. За него ответил Мигаля:
— Касымом его зовут.
Наступила такая тишина, что можно было подумать, будто долина вдруг обезлюдела. Стоявшие рядом с навесом лошади удивленно насторожились, перестали жевать траву.
Судьи пошептались, после чего один из них объявил:
— Имед борется с Касымом!
Тяжело переступая кряжистыми ногами, Касым направился к Имеду. Не доходя нескольких шагов, остановился, попробовал прочность полотенца. Имед уважительно протянул татарину руку, но она повисла в воздухе: Касым не ответил на приветствие.