Он не ожидал, что она появится, но ошибался. Ведущая себя всегда профессионально, Хелен Нортон подъехала на улицу, на которой жила Мэри Кольер, в назначенное время и остановилась перед его машиной. Том припарковался в паре ярдов от дома Мэри. Если выйдет ссора, он не хотел, чтобы пожилая леди стала ее свидетельницей.
Они оба вышли из своих машин одновременно, он ждал, пока Хелен скажет что-то насчет поцелуя. Он ожидал некоего рода нагоняй, но вместо этого она сказала: ― Что с тобой случилось?
Он забыл о синяках.
― Ох, ― сказал он,― я говорил тебе, что в этой деревне есть пара неприятных людей. Фрэнки Тернер ― один из них.
― Он сделал это? ― спросила она, и он испытал облегчение, что все еще ей небезразличен. ― Ты сообщил в полицию?
Том покачал головой.
― Нет смысла, у Фрэнки есть полдюжины людей, которые в очередь выстроятся, чтобы сказать, что они были с ним, когда это случилось. Полиции это не будет интересно, ― отмахнулся он. ― Я буду жить.
Он испытывал облегчение, что она появилась и не прокомментировала их поцелуй, он принял ее молчание за знак.
― Пойдем, проверим дома ли она, ― сказал он.
Хелен кивнула, и они начали путь по улице вместе.
В этот раз Мэри Кольер была дома. Их последняя попытка увидеться с пожилой женщиной оказалась сорвана появлением спустя минуту одетого в костюм мужчиной средних лет, который выглядел как агент страхования. Пока они были на достаточном расстоянии от старого дома викария, мужчина вышел из темно-бордового «Ровера», что подъехал прямиком к дому Мэри. Он постучал по входной двери, а затем ему открыла экономка Мэри.
― Бл*ть, ― пробормотал Том.
― Будем ждать? ― спросила его Хелен.
― У меня такое ощущение, что он там надолго, ― сказал Том. ― Хочешь прогуляться?
Она задумалась, имел ли он в виду паб, но вместо этого, они вместе преодолели холм.
― Куда мы идем? ― спросила она, но он не ответил.
Хелен не стала настаивать. Она была просто рада, что они все еще были способны работать вместе, и испытывала облегчение, что он никак не прокомментировал предыдущую ночь, даже, чтобы извиниться, что было бы невыносимо неловко. Когда она уезжала, она была зла на Тома, но еще злее на саму себя. Он поцеловал ее, что было неправильно, но она ответила на поцелуй, что было еще хуже, так как именно она состояла в отношениях. Вина за это предательство по отношению к Питеру с тех пор не отпускала ее. Это бы, определенно, подтвердило его худшие опасения на ее счет, и первым инстинктом Хелен было позвонить ему и рассказать о том, что случилось, так как она никогда раньше не хранила от него секретов. Однако что-то остановило ее от того, чтобы сделать это, вероятно, инстинкт, что это будет слишком для него и, что гордость Питера вынудит его тотчас же расстаться с ней. Она чувствовала почти такую же степень вины за то, что держала это втайне от него, как и из-за поцелуя.