Хелен сидела в тихом уголке «Грейхаунд», с опущенной головой, с лихорадочной быстротой делая записи в блокноте, и он знал, что она записывала. Она не заметила Тома, пока он не поставил новый бокал вина на стол перед ней. Даже не взглянув на него, она отодвинула бокал, протянув руку. Том посчитал, что, либо она была чрезмерно занята, невероятно груба или то и другое.
― Я купил это для вас, ― сообщил он ей.
Тогда она прекратила писать и посмотрела на Тома.
― Ох, я подумала, что вы один из местных, ― сказала она, но ее лицо не смягчилось.
― Так и есть, ― ответил он.
― В отличие от меня, ― взбрыкнула она. ― Я прилетела на парашюте, помните?
Затем она смерила взглядом напиток, который он купил ей.
― Что это? ― он открыл рот, чтобы ответить. ― И не говорите, что это бокал вина.
Он снова закрыл рот, так как именно это и собирался сказать. Вместо этого он пожал плечами.
― Предложение мира, ― и, когда ничего не сказала в ответ, он пояснил: ― Послушайте, мне жаль. Я был придурком. Я выпил больше пары бутылок пива и строил из себя не пойми кого, но на самом деле я не имел в виду ни слова из этого. Я вас даже не знаю.
Она посмотрела на него, казалось, с интересом.
― Вот, я признался. Я идиот. Мы можем начать сначала?
― Извинения приняты, ― холодно сказала она.
Девушка использовала ту же самую руку, чтобы придвинуть бокал вина к себе, затем вернулась к письму, оставив его стоять там. Он понял, что завсегдатаи будут наблюдать за этой стычкой из бара, и почувствовал себя глупо.
― Заняты?
Он решительно настроился не быть отшитым ее безразличием.
― Очень.
― Если я отгадаю, чем вы занимаетесь, могу я присоединиться к вам на пять минут? Есть кое-что, о чем я хочу спросить вас.
Хелен вздохнула и одновременно с этим прикрыла свои записи рукой. Она была почти уверена, что ее тонкие каракули, все загогулины в рамках, со стрелочками, указывающими на случайные, поясняющие записи, не мог расшифровать никто кроме нее.
― Дерзайте, ― она бросила ему вызов.
― Вы пишете страницу по вашему округу, ― сообщил он ей уверенно.
― Откуда вы вообще смогли об этом узнать? ― спросила она. ― Я могла писать любую статью.
Он занял место напротив нее.
― Вы сидите в «Грейхаунд» в одиночестве, что необычно для женщины. Не смотрите на меня так. Женщины обычно не сидят в пабах одни, особенно, в пивных как этот, ― рассказал он ей. ― Вы получили мой старый участок, и сегодня понедельник, привычный день для паники из-за страницы по району, потому что у вас осталось только сорок восемь часов до следующего выпуска. Всю неделю мы работали над «тяжелыми снарядами», ну, более-менее крупными, все это относительно, в конце то концов.