Ханна узнала, где они едут, хотя мост через реку выглядел по-иному. Она помнила его водянисто-голубым, выгоревшим, в пыли, теперь он был по-осеннему красным, и перед ним возвышался указатель: «Добро пожаловать в Росборн! Основан в 1843 г.».
Маккласки не спеша миновал линию новых магазинов, навигатор снова дал указание, куда повернуть, и Ханна подсчитала, что в прошлый раз была здесь шестнадцать лет назад – четыре ямы, четыре гроба, над печальной сценой скорбный Свангамский хребет, с одной стороны ее поддерживает Джен, с другой – Макс Риган.
– Хорошо, Ха, вот тебе мои условия…
– Никаких условий, это ты настоял, чтобы ехать со мной.
– Скажу деликатнее: слушай и не рыпайся, поскольку эти условия не обсуждаются.
– Выкладывай.
– Номер один: говорить с ним буду я. Номер два: ты останешься в машине.
– Нет, Майк. Я должна находиться там. Слышать, что он говорит.
– Ладно, Ха, но ты будешь держаться в десяти футах за мной. Ясно?
– Конечно, Майк.
– Скажи еще раз, чтобы я тебе поверил!
– Когда мы туда приедем, я буду молчать, а разговоры станешь вести ты.
– Молодец.
– А затем ты выстрелишь ему в глаз.
– Издеваешься, Ха?
– Шучу, Майк. Демонстрирую способность сохранять чувство юмора в сложной ситуации.
Маккласки напряженно улыбнулся, на большее он был не способен.
– Обхохочешься. Ты у нас известная шутница.
– Здесь налево. – Она потянулась к панели и выключила навигатор.
Они миновали закусочную О’Салливана, и Ханна удивилась, что заведение по-прежнему на том же месте. Автомобиль выехал на Мельничную дорогу, и она указала на подъездную дорожку.
– Туда.
Модели арок Бруклинского моста с ворот исчезли, подъездная аллея заново вымощена, дом – некогда кофейного цвета – поголубел, у входной двери, там, где любил сидеть ее отец, находился жернов.
– Ты здесь выросла? – присвистнул Маккласки.
– Сейчас тут все не так, как раньше.
– То есть ты не росла в расположенном посреди собственного парка поместье девятнадцатого века?
– Нет, Майк, я вела здесь волшебную жизнь.
Маккласки почувствовал легкое изменение в ее настроении, едва заметное, как трещина на ветровом стекле, повернулся к Ханне и увидел только повязку на глазу.
– Извини, Ха. Линди меня предупреждала: бывают случаи, когда мне следует вести себя аккуратнее.
– Все нормально, Майк. Списывай на меня.
Ханна заметила стоявший у дальней стены дома автомобиль – черный «Мерседес». В конце подъездной дорожки Маккласки резко повернул руль и стал бок о бок с другой машиной.
– Помни: говорю я, ты держишься за мной. – Он полез под водительское сиденье и, выудив оттуда плечевую кобуру, надел, прежде чем взять с заднего сиденья пиджак, и при этом внимательно вглядывался в окна в доме.