Когда я собирался переступить порог, ты сделал вид, будто только что вспомнил: тебе придется уважить просьбу коллеги из охраны окружающей среды и подменить в его смену. Это означало, что ты не сможешь на этой неделе в воскресенье встретиться со мной. Я расстроился и устыдился того, что ты видел мои слезы. Так я прежде не плакал, даже если отец бушевал вовсю. Я выбрался на улицу и поплелся прочь, а ты не задержался у двери помахать мне рукой на прощание.
Вскочив на велик, поехал восвояси, там посмотрел сквозь поддоны – машины отца на месте не было, он начал досрочно отмечать День независимости Америки у О’Салливана – и я вошел в дом смело, не на цыпочках.
Мать не заметила, что я одет не в свою рубашку, и предложила на ужин разогреть спагетти в микроволновке.
Подставка вращалась в духовке, а мать рассказывала, как прошел день в закусочной. Маленький Билли играл в гостиной в футбол скомканным кусочком бумаги – раз за разом, изображая нью-йоркских «Гигантов», проводил тачдаун. И вдруг произнесла:
– Мэтью, совсем забыла, сегодня к тебе приходила девочка. Очень интересная, с голубыми глазами.
– Ханна? Что она хотела?
– Ничего особенного. Спрашивала, ты дома или нет. Когда я ответила, что тебя нет, она села на велосипед и укатила. А теперь ответь мне, дорогой, мне надо провести с тобой беседу?
– Ты уже проводила со мной беседу, мама.
Пикнула микроволновка.
– Да. Но потому, как Ханна волновалась, когда тебя спрашивала, и по ее влюбленным глазам могу судить, что нужно провести опять. – Мать открыла микроволновку и достала мой ужин. – Ты становишься привлекательным. – Она поставила передо мной тарелку со спагетти.
Я не придал значения ее словам. Ханна пришла, ушла, что из того? Почти весь день я был блаженно слеп, насколько важен этот факт. Несколькими часами раньше, не застав меня дома, Ханна издалека заметила, что я ждал, пока Хитрюга скроется за поворотом. Я также был в неведении, что она следовала за мной до дома Пита и даже окликала по имени с конца Дороги высоких сосен. Она видела, как я опустился на колени у окна, словно у алтаря – скажем прямо, картина довольно странная, – застыла и наблюдала. И мне, конечно, было невдомек, что Ханна заняла тот же наблюдательный пункт, что и я, и видела, что́ происходило в доме.
Что именно она видела? Могу заявить – ничего. Но правду ведаем лишь мы с тобой, Пит. Все остальное ложь.
Ничего этого не зная, я продолжал есть и, покончив со спагетти, слизал с тарелки соус. Присоединился к Билли и провел пару тачдаунов. Остаток вечера не помню. Вроде лег в постель до того, как вернулся отец, и, вероятно, как обычно, крепко уснул. Вот и все.