– Я покраснел. – Надеюсь, ты быстро читаешь?
Помню блеск твоих глаз и улыбку, когда ты чмокнула меня в зардевшуюся щеку. Я уже влюбился в тебя. А ты повернулась и ушла из ресторана в голубые просторы города.
Второй раз мы встретились в ресторане «Голубой морской гриль», и тогда я впервые увидел тебя с повязкой на глазу. Мы условились пообедать, и я снова явился первым. Поднялся поздороваться и заметил в тебе необычную робость, когда официант показал тебе столик. На сей раз мы не жали друг другу руки, а поцеловались.
Немного поболтав, я спросил, не случилось ли что-нибудь. Ты показала на повязку и произнесла:
Будешь притворяться, что не заметил?
Конечно, заметил. Тебе идет, Ханна.
Ужасная глупость!
В каком смысле?
Я о протезе, – объяснила ты. – Его надо менять раз в пять или десять лет. Мой сидел одиннадцать. Я, как все, в этом городе – работа, работа, работа.
Протез – это стеклянный глаз?
Да. Только, к сожалению, они теперь по большей части не стеклянные. Немцы завладели всем хорошим стеклом, и во время Второй мировой войны пришлось придумывать что-то иное. В Военной зубоврачебной службе США научились делать искусственные глаза из акриловой смолы. Искусственные зубы, искусственные глаза – из одного материала. Надеюсь, этот разговор подогреет твой аппетит.
Весьма увлекательно, Ханна. Я хочу знать все, к тому же ничто на свете мне не отобьет аппетита.
Берегись, – тихо промолвила ты, – этот вызов может тебе дорого обойтись. – И убрала повязку с лица. – Моя глупость заключается в том, что я носила протез одиннадцать лет, а это слишком долго. В результате на прошлой неделе развился конъюнктивит. Аппетитная затравка для предстоящей еды – конъ-юн-кти-вит.
Не переживай, я сильно проголодался.
А суть истории такова: пришлось заказать новый протез. А пока его не сделают, чтобы не пугать детей, приходится носить вот эту жуть. – Она легонько щелкнула пальцем по повязке.
А если нет твоего акрилового глаза, что же тогда под тканью?
Вот мы к этому и подошли – ты, похоже, из тех людей, кто полагает, что, когда я вынимаю протез, под ним остается нечто вроде кратера.
– Я об этом как-то не думал. Но не исключено, что нечто подобное пришло бы мне в голову.
А протез, наверное, представлял себе, как что-то вроде маленького шарика для пинг-понга?
На-вер-ное. Хотя начинаю подозревать, что ошибся бы.
Угадал. Он больше похож на морскую ракушку.
На морскую ракушку? Звучит неплохо.
Именно. Работает это так: после энуклеации – медицинский термин операции по изъятию глаза – большинство людей, включая меня, получают глазной имплантат, который на самом деле является маленьким шариком. Его цель – заполнить глазницу и держать форму. Имплантат соединяют с четырьмя мышцами, чтобы контактная линза в форме раковины была естественной. В этом смысле мне не повезло: мышцы за глазницей серьезно повреждены, поэтому мне почти не удаются движения. Отсюда со стороны пострадавшего глаза взгляд как у дохлой рыбы, что ты, безусловно, заметил. А если посмеешь спорить и будешь утверждать, будто в прошлый раз не заметил, я немедленно уйду.