В таком случае я промолчу.
С некоторыми, кто носит протез, люди общаются и не догадываются, что у них искусственный глаз. В наши дни акриловые глаза – произведения искусства. И если естественно двигаются, их трудно отличить от настоящих. Мой же так не умеет, и людей это нервирует.
Меня – нет. Продолжай.
Слышал когда-нибудь о Зловещей долине?
Где-то недалеко от Сан-Франциско?
Смелая догадка, но неправильная. Зловещая долина – это графики эффекта дискомфорта человека, который наблюдает нечто действующее или выглядящее подобно человеческому существу. Например, с одной стороны металлический робот – например С-380РО из «Звездных войн». Он не так страшен, поскольку, хотя и похож на человека, явно не человек. На другом полюсе графика реальный человек, который никого не пугает, если он не Майкл Джексон. Следишь за моей мыслью?
Не волнуйся, Ханна. Я тружусь на поприще сбора информации, и графики – мой крест.
Отлично. В середине графика есть точка, где линия ныряет вниз перед тем, как снова взвиться вверх. Эта точка соответствует моменту наиболее сильной неприязни. Она и есть Зловещая долина. Случай, например, с андроидом, который почти точно воспроизводит внешность человека – кожа, глаза, черты лица, – и все же в нем что-то не то: будто человек и в то же время не человек. Именно это нервирует людей. Аналогичный эффект производят почти реалистичные персонажи компьютерных игр – чревовещательские манекены и куклы. И клоуны. Клоуны также действуют на меня.
Клоуны – жуткие люди.
То же с моим неподвижным искусственным глазом. Он выглядит настоящим, однако в нем что-то чуточку не так. Некоторых это нервирует, хотя они не могут назвать причину своего беспокойства. Во мне для них чего-то не хватает.
Носи повязку. Она тебе идет, – предложил я.
Чтобы меня сотню раз за неделю называли пираткой? В основном, конечно, дети, но, случается, и взрослые. Кто бы мог подумать?
Что плохого в пиратке?
Ответ такой: когда меня дразнят пираткой, я снова чувствую себя тринадцатилетней. Ты, Патрик, тогда уехал в Мэн, а я осталась в школе, ждала, пока все заживет, когда изготовят мой первый искусственный глаз, и месяцами ходила в повязке. Помнишь Кристи Лейн?
Увы, да.
Мое увечье стало ей подарком. Она не упустила ни единого шанса.
В этот момент уже маявшийся неподалеку официант извинился за то, что прерывает наш разговор, и спросил, не готовы ли мы сделать заказ. Мы послушно открыли меню и выбрали блюда. Я опять не запомнил, что мы ели и пили, только свое ощущение, что не встречал более легкой собеседницы – наша беседа не прекращалась ни на секунду. Но остаток вечера подернут в памяти дымкой. Или не дымкой? Не было ли в тот вечер чего-то странного? Я вообразил или это случилось на самом деле, Ханна?