— А нормальное имя дать ребёнку не догадались?
— Да вроде и это нормальное, — развели руками родители.
Но баба Дуся была непреклонна! Пришлось выбирать пупочку другое имя.
— Вань, надо девочку назвать модно.
— Ты уже назвала модно, хватит!
— Нет, Вань, тенденция — это важно. Со мной в роддоме ещё три женщины дочек ждали, так все обещались назвать их Инночками. Модно же! Инна — это что-то космическое… иннапланетянка. Или японское, как инь и янь. Вань, у нас Япония рядом, надо соответствовать, вдруг они остров у нас навсегда отберут. Нас с тобой в печь, конечно. Но хоть ребёнок выживет — за свою сойдёт. Вон она какая смуглая и глазки у неё узкие-узкие.
Отец в ответ долго орал про наше могучее, вооружённое до зубов государство, но всё-таки переименовал своего пупочка в непонятную ему Инну. И Инна заткнулась, окунувшись в долгие раздумия о космосе, дзен-буддизме, да долго косилась на раскосые глаза своего оца и его огненно-рыжую шевелюру.
— Непонятный мир, непонятный! — вздыхала она и шлёпала спать.
Спи, пупочек, тебе его никогда не понять!
Вы когда-нибудь лежали на русской печи? А я — да. У нас дома стояла русская печь, мать её регулярно белила, но один бок у печурки оббит алюминием и выкрашен в чёрный цвет. Долгими зимами я всё детство просидела на корточках спиной к этому боку с книжкой в руках. Поэтому все мои свитера были прожжены. Наша печь-кормилица не имела лежанки, а у соседа деда Зубкова лежанка была. Мы, внуки, на ней валялись, играли, копошились. Я частенько спала там в младенчестве. Моя мамка, бывало, припрётся по хрустящему снежку к родителям мужа с лялькой на руках и говорит бабушке Паше:
— Мам, можно малая у тебя сегодня поспит? Двенадцать градусов в хате, ну совсем житья нет! А на вашей печи она так сладко супонит.
— Ничего не знаю, у нас тоже не больше десяти градусов, а печка занята, там котяра дрыхнет.
— Так сгони кота.
— Ты шо, хочешь, шоб мой кот околел?
— Значит тебе плевать: будет жить твоя родная внучка или умрёт от холода?
— Таки и родная? — бабка открывает конверт, долго с сомнением вглядывается в крохотное личико и не найдя на нём своего огромного носа картошкой, разворачивает мою мать в обратную сторону.
Но моя мамка к таким концертам привыкла! Она отпихивает свекровь, укладывает меня рядом с котом и уходит. А отец потом дивится:
— И как у тебя получается раскрутить старушку с дитём посидеть?
— Никак, кот Васька за нашей Иннкой присмотрит.
— Да ну?
— Не сомневайся! И сказку на ночь расскажет… Идём, Ванюша, спать.