— Сейчас я вас, Зубковы, новое блюдо научу готовить. Сходи-ка, Иннчик, в магазин, купи трески да молока.
Ну надо, так надо, я уже девица большая, вот-вот восемнадцать лет стукнет, слона и того приволоку! Поскакала я, значит, в «Третий» магазин и пру оттуда большущую теску, да три литра молока в стеклянной банке. Позвали отца Ивана, который расколол замороженную тушу топориком на куски. Кило на готовку оставили, остальное кинули в холодильник. Петровна смело вылила два литра молока в кастрюлю и довела до кипения, затем туда же запихала порезанную треску, лук, морковку кружочками, чёрный перец, сухую зелень и кусочек сливочного масла. Не, масла не оказалось, плеснули растительного. И вуаля, суп готов. Блин, какой вкусный оказался супец! До сих пор такой готовлю, только не из трески… нет, нет, увольте, а из минтая, но чаще из пангасиуса и тилапии. И вам советую.
Тёте Нине Каргаполовой очень понравилось кормить семью Зубковых в кризисные годы (за наш, правда, счёт): научила борщ варить из ботвы свеклы, чего мы раньше никогда не делали (ещё совсем недавно свиней держали, так сие им шло), а ещё рецептов с юга острова подогнала. И теперь мы, как заядлые корейцы, тоннами заготавливаем папоротник, калужницу, стебли лопуха, морскую капусту и делаем острые корейские салаты. Но Каргаполихе всё мало! Как-то раз собрала она в кучу женскую половину дружественных семей, раздала полиэтиленовые пакеты и поволокла на сопку, которая прямо за нашим огородом расположилась:
— Приехали! Что вы видите вокруг?
— Ну поляну, а там дальше лес…
— Неправильно, вы видите целое море жёлтых одуванчиков. Наша задача их нарвать как можно больше.
Рвём, стараемся, страшно спрашивать — зачем? Может, лекарство какое. Я вон всё детство лекарственные травы собирала и в аптеку сдавала в обмен на гематоген.
Но тётя Нина не так-то проста! Уже дома заставила нас отделить зеленую бахрому от жёлтой составляющей: цветы кидать в таз, а чашелистики в помойку. Далее потребовала три килограмма сахара.
— Ну здрасьте, приехали! — возмутилась Валентина Николаевна. — Буду я на всякое гавно сахар пускать. Ага, разбежалась.
Но я принесла тётке Нинке сахар.
— Мам, ну ради эксперимента! Зря что ли корячились?
Валентина оттаяла, и по требованию подруги, раскалила на летней кухне печь. Мы принялись варить варенье из одуванов. А когда сварили, позвали на дегустацию отца.
— Вань, ну как?
— Дерьмо! — сказал Иван Вавилович и завёл свою старую песню.
Вперемежку с матами-перематами, он нам очень чётко дал понять, что такое дерьмоваренье только для тех, кто разжирел по самое нехочу, и ему, видите ли, лень в лес сходить, нормальные ягоды нарвать, или у себя в садочке клубничку да малинку вырастить, и он знает таких отщепенцев, а конкретно — это Каргаполовы и Бургановы!