— Молокоотсос, — подсказала Эшли, поскольку Оливия долго вертела в руках пластиковое не пойми что, не в силах сообразить, зачем оно нужно.
— Ладно. — Оливия вручила этот кошмар Эшли и покосилась на кучу подарков на столе — ни малейших изменений, та же громадина.
По кругу пустили светло-зеленое детское одеяльце. На ощупь оно Оливии понравилось, и, положив одеяльце на колени, она разглаживала его ладонями.
— Миссис Киттеридж, не увлекайтесь, — раздался чей-то голос, и Оливия торопливо отдала одеяльце Эшли.
— У-у-у, какое хорошенькое, — сказала Эшли, и в этот момент Оливия увидела капли пота на ее висках.
А затем девушка прошептала: «О боже». Оливия была уверена, что ей не послышалось. Когда одеяльце добралось до противоположного конца комнаты, Эшли встала:
— Прошу прощения, перерыв на туалет.
— Ты ведь знаешь, где он? — забеспокоилась Марлин.
Эшли ответила, что знает.
Упаковка детских полотенец одолела полкруга, а стул Эшли все еще пустовал. Передав полотенца через стул другой гостье, Оливия тоже поднялась:
— Сейчас вернусь.
Эшли она обнаружила на кухне. Нагнувшись над раковиной, девушка повторяла непрерывно:
— О боже, о боже.
— Ты в порядке? — громко спросила Оливия. Эшли помотала головой. — Ты рожаешь, — сказала Оливия.
Эшли повернулась к ней лицом, мокрым от пота и слез:
— Похоже на то. Утром мне показалось, что у меня схватки, но потом все прекратилось, а теперь… О боже. — И, ухватившись руками за края раковины, она нагнулась еще ниже.
— Давай отвезем тебя в больницу, — сказала Оливия.
Эшли медленно распрямилась.
— Не хочу портить подруге праздник, для нее это так важно. Знаете, — зашептала она, — еще неизвестно, женится ли Рик на ней.
— Да какая нам сейчас разница! — взорвалась Оливия. — Ты вот-вот родишь. Черт с ним, с праздником. Они даже не заметят, что тебя нет.
— Нет, заметят. И все внимание переместится на меня. А так не должно быть… — Эшли сморщилась и опять вцепилась в края раковины. — О боже, боже.
— Схожу за своей сумкой, а потом везу тебя в больницу, немедленно. — Оливия нарочно заговорила как учительница в школе.
В гостиной она сняла со спинки стула свою большую черную сумку. Гостьи над чем-то смеялись, и от их громкого смеха у Оливии закладывало уши.
— Оливия? — донесся до нее голос Марлин.
Она помахала рукой над головой и вернулась на кухню. Эшли тяжело дышала.
— Помогите мне, — всхлипнула она.
— Ну-ну, не раскисай. — Оливия подталкивала девушку к двери. — Моя машина стоит прямо перед домом. Сядем и поедем.
На кухне появилась Марлин:
— Что происходит?
— Она рожает, — объяснила Оливия. — Я везу ее в больницу.