Расстроенная, заплаканная Эшли обернулась к Марлин:
— Я не хотела портить вам праздник.
— Так, — сказала Оливия, — у нас мало времени. Идем к машине.
— Оливия, давай я вызову «скорую». А вдруг ребенок родится в дороге? Погоди, я сейчас позвоню.
Марлин сняла трубку с телефона на стене, и казалось, минула целая вечность, а в трубке по-прежнему раздавались длинные гудки.
— Ладно, я ее забираю, — сказала Оливия. — А ты, когда дозвонишься, опиши им мою машину, и пусть следуют за мной, если им будет угодно.
— Но какая у тебя машина? — запаниковала Марлин.
— Посмотри на нее — и узнаешь, — отрезала Оливия. Эшли уже вышла из дома и теперь забиралась на заднее сиденье автомобиля Оливии. — Вели водителю «скорой», если тот, конечно, появится, прижать меня к обочине.
Распахнув заднюю дверцу, Оливия взглянула на Эшли и поняла: началось. Девчонка сейчас родит.
— Снимай трусы, — приказала Оливия.
Эшли честно попыталась, но ее корчило от боли; тогда Оливия дрожащими руками порылась в своей сумке и вынула портновские ножницы, которые всегда носила с собой.
— Ляг на спину.
Согнувшись пополам, она сунула голову в машину, но, побоявшись проткнуть девушке живот огромными ножницами, ринулась к противоположной дверце, и с этой стороны ей удалось довольно ловко разрезать трусы. Вернувшись к первой дверце, она стянула их с Эшли.
— Лежи, не двигайся, — грозно предостерегла Оливия. Ну да, школьные учительницы бывшими не бывают.
Девушка раздвинула колени, и Оливия остолбенела. Ее потрясла… pudendum, вспомнила она латинский термин. Никогда прежде она не видела молодой… pudendum. Ничего себе, сколько волос! И она была раскрыта — широко! Кровь пополам с какой-то склизкой дрянью вытекала из нее, с ума сойти! Эшли хрипло, прерывисто дышала.
— Ладно, ладно, сохраняем спокойствие. — Оливия понятия не имела, что ей теперь делать. — Спокойно! — заорала она. И раздвинула колени Эшли пошире.
Спустя несколько минут — хотя кто их считал, эти минуты, — Эшли издала оглушительный гортанный звук, не то стон, не то вой. И из нее что-то вывалилось.
Оливия подумала, что девушка вовсе не ребенка родила, но какой-то комок, похожий на глину. А затем она разглядела лицо, глазки, ручки…
— Боже правый, — выпучила глаза Оливия. — Ты стала мамой.
Она даже не почувствовала, как мужская рука легла ей на плечо.
— Хорошо, а теперь дайте-ка посмотреть, что у нас тут.
Он был из «скорой», Оливия не слышала, как они подъехали. Но когда обернулась и увидела лицо этого человека, такое сосредоточенное, невозмутимое, она была готова расцеловать его.