Он-то и сыграл с Жанной злую шутку. Однажды, выйдя после купания, она быстрым шагом направилась к Васе Кочеткову, вставшему со скамьи при ее появлении.
— Госпожа Арбатова? — раздался сбоку чей-то голос.
Жанна резко обернулась. Отделившись от колонны, к ней шагнул какой-то мужчина, широко раскинувший руки для объятия. В ту же секунду Жанна выхватила баллончик и пустила струю ему в лицо. Мужчина вздрогнул от неожиданности и сложился пополам.
В следующее мгновение он уж валялся на полу, оглушенный могучим ударом телохранителя. В холле возникла паника.
Жанна взглянула на упавшего и вдруг с ужасом поняла, что его лицо ей знакомо. Она присмотрелась получше. Господи, это же был слегка постаревший, но вполне узнаваемый Митя Иванцов, человек далеко не последний в ее прошлой жизни!..
В голове у Жанны вихрем завертелись обрывки воспоминаний: ресторан Дома журналистов, ночная студия в Доме звукозаписи, телевизионная съемка в подземном переходе на Арбатской площади… И всюду — Митя. А рядом — его длинный очкастый напарник Володя. Володя Трофимов!..
— Митя!.. — Жанна, присела на корточки и стала вытирать его залитое слезами лицо. — Митя! Прости ради бога!..
— Какая встреча после стольких лет! — сказал он, силясь улыбнуться. — Ты видишь, я просто сражен!..
Август 1998 года. Ксюша
Она проснулась на рассвете только для того, чтобы тут же немедленно умереть.
«Наверное, это какая-то страшная болезнь, — подумала она, — которая убивает за несколько часов». Сердце билось так, словно хотело проломить грудную клетку, голова раскалывалась, тело было беспомощным и чужим, сухой язык царапал нёбо.
С трудом она попыталась припомнить вчерашний вечер. Они с Олексой Ивановичем приехали в Москву уже затемно. Столичный родственник, огромный волосатый мужик, встретил их чрезвычайно радушно. Он сразу же соорудил богатый стол. Половины продуктов Ксюша сроду не видела и даже не знала, как они называются. Не поскупился москвич и на спиртное, в котором Ксюша и вовсе не разбиралась.
Олекса Иванович налил ей полную рюмку чего-то пахучего, похожего с виду на чай. Она отрицательно замотала головой. Вкус выпивки был ей еще незнаком. Но Олекса Иванович сказал:
— Давай, давай, пацанка! За начало твоей взрослой жизни!
При этом он так глянул на Ксюшу, что у нее душа ушла в пятки и она, давясь, выпила рюмку до конца. Задохнулась, закашлялась.
— Это с непривычки! — засмеялся родственник Буряка. — Вторая сама пойдет!
Ксюшу заставили выпить и вторую, и третью. А потом ей стало вдруг так легко и весело, как не бывало никогда в жизни. Она что-то лопотала без остановки и громко смеялась шуткам мужчин. Комната плыла у нее перед глазами, но это тоже было весело. А Олекса Иванович переглядывался с родственником, которого звали Семеном, и все подливал в Ксюшину рюмку.