— Спасибо, Карина, — сказала Зоя, едва скрывая радость. — Нет-нет, деньги оставь себе. Да, ничего не было, понимаю. Вообще ничего не было. И разговора между нами не было тоже!..
Повесив трубку, Зоя победно улыбнулась. Значит, дело не в том, что Басов потерял к ней интерес как к женщине. Причина была в чем-то другом. Зоя была уверена, что найдет, в чем именно. А найдя — устранит. У этой мягкой на вид женщины всегда был характер настоящего бойца.
Июнь 1999 года. Жанна
— Ну рассказывай! — сказал Митя Иванцов.
Они сидели за двухместным столиком в ресторанчике вьетнамской кухни, затерявшемся где-то в арбатских переулках. Место для разговора было выбрано Митей не из-за экзотики. Просто ресторанчик в эти часы всегда пустовал.
— Что рассказывать-то? — спросила Жанна.
— Действительно, — улыбнулся Митя. — Про тебя же всем все известно.
«Не все», — подумала Жанна, но не сказала этого вслух.
— Ты-то как? — спросила она.
— Люблю, любим! — сказал Иванцов и подмигнул ей.
Она вспомнила эту его дежурную шутку. Значительный кусок прошлой жизни вдруг отчетливо предстал перед ней во всех деталях.
Ровно семнадцать лет назад она с гитарой наперевес стояла недалеко отсюда, в подземном переходе на Арбатской площади, и прохожие кидали ей монеты в картонную коробочку из-под рафинада. Тогда на Жанну наткнулись Митя Иванцов и Володя Трофимов, направлявшиеся, как обычно, в ресторан Дома журналистов.
Конечно, она их узнала сразу. По тем временам они были телезвездами первой величины. Там же в переходе они организовали видеосъемку поющей Жанны, и ее увидели тысячи телезрителей. Тогда и появился звучный псевдоним — Арбатова.
Несколько лет они были неразлучной троицей — Жанна, Иванцов и Трофимов. Друзья не только помогли Жанне сделать первые шаги в ее артистической карьере — они вообще учили ее жизни, словно заботливые старшие братья. Жанна была влюблена сразу в обоих. Чуть больше — в Володю Трофимова, который так нелепо погиб от шальной пули у «Белого дома» в 1993 году.
Потом жизнь разметала ее и Митю в разные стороны. И вот теперь, через столько лет, они сидели друг против друга, радуясь встрече и не находя нужных слов.
— Ты с телевидением совсем завязал? — спросила Жанна.
— Пробовал вернуться, — без горечи ответил Иванцов. — Но как-то все не то уже. Нет прежних людей, нет радости. И молодежь наглая подпирает, дома теперь сижу, за машинкой. Пишу.
— Мемуары?
— И мемуары тоже. Все-таки уже шестой десяток небо копчу. Как сказано у классика — пострадал старик, пострадал!..
Митя оборвал фразу, поскольку к их столику неслышно приблизился маленький, словно игрушечный, вьетнамец не то пятнадцати, не то девяноста лет. Жанне он вдруг показался ужасно знакомым.