Ее не интересовали ни политика, ни спорт, ни музыкальные клипы, ни расплодившиеся на всех каналах однообразные ток-шоу. А вот чувствительные телесериалы о несчастной, но такой красивой любви всевозможных рабынь изаур, диких роз и прочих антонелл она переживала с детской непосредственностью. Миледи сидела у телевизора с мокрыми глазами, примеряя на себя судьбы страдающих героинь.
Но любимые сериалы когда-то заканчивались, и Миледи оставалась наедине с собой.
Наконец, не выдержав одиночества, она решила позвонить родителям, которые в это время мало того что находились в Москве, но даже жили в ее старой квартире, о чем Миледи, естественно, не подозревала.
Она названивала по межгороду, хотя и не собиралась разговаривать с родителями. Ей просто хотелось услышать голос отца или матери. Она бы тут же повесила трубку, убедившись, что они живы.
Но их домашний телефон так и не ответил. Миледи затосковала еще больше. Ей не хватало какого-нибудь, пусть самого пустякового, события, которое бы внесло немного разнообразия в ее скучную жизнь.
И в конце концов Миледи дождалась. К тому же дождалась такого, что потрясло ее чрезвычайно. Миледи поняла, что она беременна.
Сначала к некоторым приметам своего нового состояния она отнеслась довольно легкомысленно, полагая, что всему виной пережитые стрессы и резкая смена климата. Но вскоре ей все стало ясно без врача. Она была на четвертом месяце беременности.
Убедившись в этом, Миледи сделала то, чего не делала уже давно. Она разделась догола и, как в былые годы, медленно стала рассматривать себя в зеркале с головы до ног. Тело ее до сих пор оставалось безупречным, и признаков беременности пока не было заметно. Но это ничего не значило. Миледи точно знала, что носит под сердцем ребенка Кости Олейника, зачатого прощальной ночью в Риме.
Несмотря на свою бурную жизнь, Миледи всего лишь раз пришлось прибегнуть к аборту. И было-то это сто лет назад, еще в девятом классе, после скоротечного романа с молодым учителем истории.
Нынешняя беременность не вызвала у Миледи вполне естественной, казалось бы, паники. Наоборот, она почувствовала себя совершенно счастливой. Мысль о том, чтобы избавиться от ребенка, даже и на мгновение не пришла ей в голову. И пусть они с Олейником никогда не планировали завести детей. Судьба все решила за них, и в этом Миледи увидела высшую справедливость, потому что по-настоящему любила только Костю.
Жизнь ее сразу приобрела особый смысл. В будущем ребенке Миледи виделся и залог того, что Олейник обязательно вернется. Ее беременность была как бы тайным знаком их соединения в ближайшем будущем.