Кристина на секунду задумалась, а потом очень внимательно посмотрела на меня.
— Помнишь, ты говорил, что почти 80 лет этот отель принадлежал одной и той же семье?
— Да.
— … Но в последние 20 или 30 лет он начал постоянно менять владельцев?
— Да… Все правильно.
— Так может быть дело в этом? Может быть, его просто хотят вернуть? После многих лет… Тогда все сходится.
Кристина смотрела на меня, ожидая, что я как-то прокомментирую ее слова. Но вместо этого я просто молчал, чувствуя, как с каждой секундой мои мысли все больше и больше затягивают меня в какой-то бездонный омут. Я думал о Спильмане и о том, почему председатель правления крупной компании лично заинтересовался этим расследованием. Кажется, он говорил, что сам настоял на покупке этого отеля?
— Но зачем ему это? — проговорил я уже вслух.
— Не знаю, — ответила Кристина. — Еще немножко тайн?
— Да.
После этих слов между нами снова повисла тишина. Я глядел в одно из окон, расположенных у главного входа, а Кристина бродила по залу туда-сюда.
— Ты никогда не думал о том, почему этот отель называется «Мон-Сен-Мишелем»? — спросила она, когда молчание стало слишком долгим.
— Наверное, в честь того острова во Франции… Я помню, что на нем стоит старая крепость.
— Да, я понимаю… Но почему?.. Почему так решили назвать отель в Татрах?
— Не знаю… Может, все из-за этих приливов? — сказал я, кивнув в сторону тумана, видневшегося за ближайшим окном. — С тем островом во Франции ведь тоже происходит что-то подобное. Море то прибывает, то отступает вновь… И на какое-то время затапливает все дороги…
— Как эти туманы, что не отпускают меня?
— Да… Как эти туманы, — откликнулся я, и Кристина вдруг улыбнулась.
— Так значит, в каком-то смысле мы с тобой тоже живем на острове?
— Наверное… — согласился я. — Только вместо моря — туман. И огромный старый отель вместо средневековой крепости.
— Угу, — кивнула Кристина, но больше не добавила ничего.
Когда мы вышли из отеля, она включила в телефоне новую песню, а затем еще одну и еще. Мы удалялись от гостиницы под мелодию «Here she comes again» и забирались все выше в горы под песню «Enjoy the silence». Часы на моей руке показывали 7—30 утра. Раннее утро, наполненное чувством прохлады и запахом хвойных лесов. Вокруг было тихо, и от этого создавалось ощущение, что мелодии моего телефона были слышны на многие километры вокруг. Я огляделся по сторонам, пытаясь представить, слышал ли сейчас их кто-то, кроме нас самих. Но увидел вокруг себя только туман, лес и склоны гор с обеих сторон от отеля.
Кристина шла впереди, а я старался держаться чуть сзади, разглядывая едва уловимое свечение, что разливалось вокруг ее тела. Из всей одежды на ней было только то самое серое платье и босоножки с темными ремешками, поднимавшимися вверх по лодыжке. Сегодняшней погоде такой гардероб не подходил никак. И глядя на нее, я даже немного завидовал тому, что Кристина, в отличие от меня самого, больше не могла чувствовать холод. За эти несколько дней в горах я ощущал его постоянно. И подумав об этом, я вдруг снова вспомнил о мертвых мотыльках, усеивавших все пространство возле отеля. Вероника говорила, что они умирают от холода… И теперь я, кажется, понимал, почему это происходило.