Сегодня никто из женщин слушать ее не хотел. Многие из них лично знали Захаренко и Марченко, и, в глубине души скорбели по ним. Видя все это, Настя искала новую жертву для своего нападка. Ею и оказалась беглянка, стоявшая за спиной Сибитова.
— Что Алешенька, новую пассию привел? — игриво спросила она у моторщика, указывая кивком голову в ее сторону.
— Настя, отстань, — сдержанно процедил Сибитов
— Смотрю, вы там у себя в инвентарной зря время не теряете…
— Уйти.
— А чего это я должна уходить? Я тут на законных основаниях живу. Я гражданка Украины, верой и правдой живущая и работающая здесь. А это — кто?
— Настя, отстань от нее.
Замятько сползла с края стола, на котором, запрокинув нога на ногу, сидела. Подойдя ближе к Сибитову, девушка взглянула в глаза беглянки, лукаво улыбнулась и громко рассмеялась.
— Ох, не могу, Алешенька! — сквозь смех говорила она. — Ты уже сюда баб начал своих водить! Ну, это хорошо, растет значит мальчик. А то, между нами, Алешенька, уже начали поговаривать, что ты из этих…
Сибитов на секунду обернулся к беглянке. Она робко выглядывала из-за его спины и потуплено смотрела на рыжеволосую девицу, вытанцовывающую перед ними.
— Не могу, насмешил! А ты, хоть в курсе, что она может взять ножик, да и как пнуть тебя то, а, Алешенька? — переходя со смеха на истерику, говорила Замятько. — Ты б поосторожней с ней, а то останемся тут без лучшего моторщика!
— Уйди — подавляя свой гнев, отвечал он
Настя подошла еще ближе к ним. Внезапно, она схватила за руку беглянку, и нагнув ее головой к столу, на котором недавно сидела, прошипела:
— Слышь, ты кто будешь-то: россиянка или белоруска? Что забыла тут, тварь?
Сибитов, не ожидавший такого поворота событий, оторопел. К Замятько подбежала Аня Стройко, и схватила ее за волосы.
— Ты что к ней пристаешь, а Настя? — прокричала она — Нас боишься трогать — ответим, а эту начала? А ты что стоишь? Еще мужик называется! Бери ее и к столу веди.
Сибитов пришел в себя. Он взял за руку застывшую беглянку и увел ее с кухни, под гневную склоку Настя и Ани. В голове он ругал себя за свою мальчишечью трусость. Она же, все так же покорно, как и десять минут назад, шла за ним.
Моторщик посадил ее за один из деревянных столов, а сам ушел обратно на кухню. Она огляделась вокруг. В комнате таких столов было всего лишь семь, и умещали они за собой от силы человек десять. Длинные металлические скамейки, вдавленные наглухо в пол, казались громоздкими для такого школьного интерьера. Все вокруг напоминало детскую столовую пионерского лагеря. Единственное окно выходило на стену другого здания. Ей показалось странным, что за все это время, она не заметила около общежития еще одной постройки, сейчас перекрывающей вечерний пейзаж. Комната, пронизанная искусственным светом, пугала своей поддельностью. Все казалось ненатуральным, игрушечным, и она сейчас, представляла себя куклой, запертой в домике для Барби.