Но отчетливо западное представление о том, что религия и государство должны быть полностью разделены, а основой демократического общества обязан быть секуляризм, не всегда принимается. С момента зарождения религии в VII в. в Аравии и вплоть до возникновения исламского государства в ХХ в. ислам всегда стремился быть не просто религией. Когда пророк Мухаммад создал первое исламское государство в Медине четырнадцать столетий назад, он, с одной стороны, преднамеренно установил принципы, регулирующие все стороны жизни, предназначенные для удовлетворения социальных, духовных и материальных потребностей людей, а с другой стороны, выполнял волю Бога. Словом, ислам – это не просто вера; ислам – это идентичность. Такое утверждение справедливо для всех религий. Согласно опросам около 70 % населения в Соединенных Штатах Америки считают себя христианами. Это не означает, что семь из десяти американцев ходят в церковь по воскресеньям, семь из десяти читают Новый Завет или что на самом деле семь из десяти американцев вообще ничего не знают о христианстве, кроме того, что Иисус родился в яслях и умер на кресте. Нет, подавляющее большинство американцев, которые называют себя христианами, заявляют о своей личности, а не о вере. То же самое справедливо и для подавляющего большинства евреев, буддистов, индусов, джайнов и т. д. Религия всегда была не просто вопросом следования верованиям и практикам. Это прежде всего устремленность в будущее, способ бытия. Религия заключает в себе культуру, политику, взгляд на мир. Это особенно верно в отношении ислама, который, как и все мировые религии, был сформирован не только метафизикой, но и социальной, культурной, духовной и политической средой, в которой возник и развивался.
Это не означает, что ислам отвергает разделение «мечети и государства». В мире очень мало мусульманских стран, в которых духовные лица осуществляют прямую власть над правительством. Попытки установления такого прямого контроля в Судане, Нигерии, Афганистане и Иране все без исключения обернулись разрушительными неудачами. Тем не менее справедливо утверждение: когда дело доходит до религии, граница между общественной и частной сферами гораздо более зыбка в государствах, где мусульманское население составляет большинство. Отчасти это объясняется тем, что, возникнув в племенной культуре и развиваясь прежде всего в общинных обществах Ближнего Востока и Северной Африки, ислам склонен избегать радикального индивидуализма, предпочитая ставить потребности сообщества над правами отдельного человека. Какими бы ни были причины, основополагающий и неизбежный факт заключается в том, что люди почти во всех государствах мусульманского большинства неоднократно заявляли, что хотели бы, чтобы исламские ценности и нравы влияли на политику их стран. Поскольку государство можно считать демократическим только в той мере, в какой оно отражает свое общество, то, если общество основано на определенном наборе ценностей, не должно ли это также относиться и к образу правления?