секуляризации.
В этом и заключается главная сложность аргумента в пользу исламской демократии, которая должна быть не «теодемократией», а демократической системой, основанной на исламской моральной основе, посвященной сохранению исламских идеалов плюрализма и прав человека, поскольку они были впервые введены в Медине, и открытой неизбежному процессу политической секуляризации. Ислам может избегать секуляризма, но не может быть и речи о том, что фундаментальные исламские ценности противостоят процессу политической секуляризации. Разделение «церкви и государства», которым так гордится Америка, было установлено в исламе четырнадцать веков назад, когда было решено, что ни один халиф не будет иметь религиозную власть над сообществом. Только Пророк обладал религиозной и светской властью, но Пророк уже не среди нас. Следовательно, как и халифы, короли и султаны величайших исламских цивилизаций истории, лидеры исламской демократии могут выполнять только гражданские обязанности. Более того, не должен вставать вопрос о том, кому принадлежит верховная власть. Правительство народа, избранное народом и для народа, может быть создано или разрушено исключительно по воле народа. В конце концов именно люди создают законы, а не Бог. Даже законы, основанные на божественных писаниях, должны быть истолкованы человеком для применения в мире. В любом случае верховная власть требует способности не просто принимать законы, но и следить за их соблюдением. За исключением отдельных случаев масштабных бедствий как наказаний всего человечества, Бог пользуется этой властью крайне редко.
Те, кто утверждает, что государство не может считаться исламским, если суверенитет не находится в руках Бога, по существу, доказывают, что суверенитет должен находиться в руках духовенства. Поскольку религия по определению – это толкование, суверенитет в религиозном государстве будет принадлежать тем, кто способен толковать религию. Но именно по этой причине исламская демократия не может быть религиозным государством. В противном случае это была бы олигархия, а не демократия.
Со времен Пророка до эпохи праведных халифов, великих империй и султанатов в исламской истории ни одна попытка по установлению единственно правильного толкования смысла и значимости исламских убеждений и практик не обернулась успехом. Действительно, до основания Исламской Республики Иран не было другого случая в мировой истории, чтобы толкование писания одним человеком служило инструментом управления исламского государства. Это не означает, что религиозные власти не должны оказывать никакого влияния на государство. Хомейни утверждал, что те, кто посвящает свою жизнь религии, наиболее квалифицированы в вопросах ее толкования. Однако, как и в случае папы римского, такое влияние может быть только моральным, а не политическим. Функция духовенства в исламской демократии заключается не в правлении, а в сохранении и, что более важно, в отражении нравственности государства. Опять же, поскольку это не религия, а толкование религии, которое регулирует мораль, такая интерпретация всегда должна соответствовать установившемуся в сообществе согласию.