Было слышно, как в дверях завозились с ключом.
— Кто дома? — послышалось из прихожей. Герман не откликался.
— Все! — послышался издалека голос Сережи. Все дома!
На пороге комнаты появилась мать Германа. Это была красивая, полная женщина с карими глазами. Очень короткая стрижка ничуть не портила ее; густые темные волосы смотрелись как маленькая шапочка. На ней был строгий, деловой костюм и много золотых украшений. Она покачивалась в дверях, опираясь на косяк, и без труда можно было заметить, что женщина пьяна.
— Привет всем! Вот и я пришла! — радостно объявила она.
— Здравствуйте, — почтительно сказала Туся.
— Как всегда не вовремя, — злобно заметил Герман.
— Фу, какой ты невоспитанный, сынок, — с пьяной обидой проговорила мать. — Никакого почтения к родителям! — и бессильно развела руками.
На минуту она как будто пришла в себя и заметила присутствие постороннего человека.
— Ната, это ты? — обрадовалась она. — Что-то давно к нам не заходила!
Туся побледнела, и губы ее задрожали. Она хотела сказать, что ее зовут Туся и что она просто похожа на Нату, но Герман не дал ей и рта открыть. Он сел на кровати и закричал:
— Мама, прекрати! — На лице у Германа появилось знакомое Тусе выражение бешенства. — Замолчи сейчас же!
— Я что, уже не могу поздороваться с гостьей? Это в своем-то доме? — не на шутку обидел ась женщина.
— Мама! — в комнату вбежал Сережа. — Мама, пойдем отсюда! Ну же, пойдем со мной!
Он попытался вывести ее из комнаты, дергая за рукав пиджака, но она стояла, даже не шелохнувшись.
— Я хочу поговорить с Натой! — капризно заявила она. — Имею я на это право?
Все присутствующие молчали. Герман вращал зрачками, сдерживая приступ бешенства, Сережа продолжал легонько тянуть мать за лацкан пиджака, а Туся сидела, неестественно выпрямив спину, и с ужасом ждала — что будет дальше. Раньше ей никогда не приходилось быть свидетелем семейных сцен, и она чувствовала себя маленькой, растерянной и глупой.
— Почему ты так давно к нам не заходила? — снова спросила мать Тусю.
И не успела та ответить, что ее путают, как мать продолжила:
— Можешь не отвечать. Я и так все знаю — сердце матери не обманешь. Вы поссорились с Германом.
— Я… — начала было Туся, но ее никто не слушал.
— Знаю, что у него невыносимый характер. Иногда мне самой не верится, что это мой сын. Но он тебя любит — это правда. А с этим нельзя не считаться.
Мать тяжело вздохнула и провела рукой по ежику волос. Издалека она казалась молодой, но вблизи было видно, как много морщин у нее вокруг глаз.
— Спасибо, но я не… — опять начала Туся.