– Зачем расселяться по профессиям?
– Ты что, дикарка? – спросила Кира, но тут же мотнула головой, ответив самой себе. – Нет, не дикарка, у них только некродоты. Но ты же должна знать о домах с классификатором! Это для налогов нужно и вообще. Для порядка! Те, кто зарегистрирован и соответственно проживает в нашем доме, спокойно работают. Бандиты сюда никогда не явятся, никто нас не трогает. Налоги, конечно, не самые маленькие, однако и заработок тоже неплохой. А без денег, сама понимаешь, не платишь налогов, не платишь за жилье – и лишаешься гражданства. – Кира многозначительно хмыкнула. – Назад дороги нет, – продолжала она. – После банкротства гражданство не восстанавливается. Вдобавок легко еще и полугражданство потерять, а там только в Дикие земли сбегать. Если успеешь… Либо рабство!
Женька вздрогнула. Рабство! Совсем недавняя ее участь. Нет уж, обратно она не хочет.
– Так что лучше работать и платить налоги. – Кира подмигнула. – Ты давай, обживайся и думай. Работка эта непыльная, всяко лучше многих других. График почти свободный, деньги хорошие, и тратишь их на себя. Вкладываешь в свое тело, оно у тебя весьма годное.
Молодая женщина демонстративно оглядела покрасневшую Женьку.
– Странная ты, – сказала Кира, – но хорошенькая. Тем более что негражданка. Чего ломаться-то!
– Я завтра получаю гражданство! – с детским вызовом ответила Ливадова. Чего ее в проститутки записывают? Не хочет она!
– Тем более! – рассмеялась соседка. – Гражданкам гораздо больше платят!
Женька дернулась, чтобы возразить, только ничего путного в голову не пришло.
– У тебя же нет богатеньких родителей? – Кира многозначительно вскинула указательный пальчик. – Нет? И у меня тоже нет, а крутиться надо, вот и кручусь-верчусь!
Проститутка вновь рассмеялась, и Женьке показалось, что сделала Кира это чересчур нарочито, будто забивала смехом что-то не столь уж радостное.
– Кстати, сколько месяцев оплатила?
– Один.
– Ну, это хорошо. Если решишь съехать, то ничего не потеряешь. На все про все у тебя два месяца. Было бы хуже, если бы полгода оплатила и через два месяца уехала. Деньги не возвращаются.
– Знаю, – буркнула Ливадова. – Консьержка уже сказала.
– Кто? – не поняла Кира. – Что за слово такое? Как ты сказала?
– Да ерунда, в книжке прочитала, – отмахнулась Женька. Вот как: неосторожное слово – и опять могут подумать, что она странная.
– Баба Тома, что ли? – Кира назвала имя вахтерши.
Ливадова кивнула.
– Вредная она бабулька, но отходчивая. Мы с девчонками, можно сказать, любим ее. Не обижай тетку Тому. Особенно бабушкой не называй. Она аж дергается, когда слышит про бабок.