Ливадову приветливо помахал рукой бородатый дядька в черном комбинезоне, он сидел на лавке ближе прочих. Протарабанил еще что-то на незнакомом языке.
Андрей подошел ближе.
– Не понимаю, – хриплым голосом произнес он.
В ответ еще одна тирада на непонятном языке. Андрей хотел развести руками, но вспомнил, что они в наручниках, и только пожал плечами. Дядька шлепнул ладонью по лавке рядом с собой, приглашая устраиваться здесь.
Ливадов кивнул. Незнакомец оказался первым за долгое время, кто проявил нормальное людское отношение к нему. Сам, наверно, тоже раб или что-то около того, раз пребывает в отстойнике для скота, но человеческого не растерял. И каково же было удивление, когда он протянул Андрею флягу!
В ней была вода. Вода! Ничего другого не нужно! Ливадов пил большими жадными глотками, ощущая после каждого, как влага смачивает пересохшие губы, сухое горло, падает вниз, и вместе с ней в нутро течет жизнь. Андрей вопросительно вскинул бровь, когда осушил флягу наполовину, и, получив разрешение, допил воду до конца, блаженно прикрыв глаза.
– Спасибо, – сказал Ливадов, возвращая опустевшую емкость.
Трудно передать словами степень благодарности, которую Андрей испытывал сейчас к незнакомцу, да и не смог бы. Они говорили на разных языках.
Бородач кивнул и вновь сделал приглашающий жест. Андрей сел рядом.
Усталость разом взяла свое. В избитом теле осталось совсем мало сил, в ушах опять загудело. Ливадов склонил голову направо, хрустнув позвонками, затем налево – и довольно хмыкнул. Ошейник не очень-то и мешал… Сука!.. Ничего, он его когда-нибудь снимет. Хорошо хоть наручники не жмут и не натирают.
Андрей прикоснулся к заплывшему левому глазу, к рассеченной губе. Там, где опухло, болело, но это ерунда, пройдет. Он сделан из мяса! Андрей криво улыбнулся. Из мяса… Так парни в разведке ободряли друг друга. Эх, появись их взвод здесь – разнесли бы охрану вокзала на раз-два. Преувеличение? Конечно! Но он бы отдал очень-очень многое, чтобы оказаться сейчас со своим «калашом» и вместе с ребятами из разведки и начать работу по вокзалу. Мечты… Помечтать бы еще, как будет отдавать долги Рамиресу.
Андрей вдруг понял, что бородач, поделившийся водой, все время повторяет одно и тоже.
– Хенк? – переспросил Ливадов.
Бородач заулыбался и закивал. Забавный дядька. Кажется, хочет познакомиться.
– Меня Андреем зовут. Андрей.
Бородач поднял большой палец и вновь улыбнулся, а Ливадову вдруг стало его жаль. Нормальный мужик вроде, глаза вон добрые, а сидит в подвале для скота в нескольких шагах от воняющего сброда. Хенк тоже, наверно, чья-то собственность. Принадлежал ли он когда-нибудь себе?