– Немалая доля при разводе! – невольно воскликнул Костя.
– Не всем халява пошла впрок, – фыркнул майор.
– Заводы без металла работать не могут.
– Поляки с финнами осилили производство, даже авиастроение, а прибалты распродали станки, и цеха заросли лесом.
До этого Костя как-то не задумывался о танках и самолетах польского и финского производства. Делают нечто хреновенькое – и ладно. А тут – на тебе, соседям досталась в наследство совсем не слабая промышленность. Производство моторов, электротехники и радиоприборов не началось с нуля, а возобновилось на бывших казенных заводах Русской империи.
* * *
У входа в управления Костю встретила делегация во главе с секретарем начальника и чуть ли не бегом сопроводили к комиссару госбезопасности. За столом совещаний кроме начальников отделов сидела группа незнакомых гражданских, а чуть в стороне попивали чаек Жданов и Берия. Нарком поставил стакан и громко воскликнул:
– Посмотрите на героя, не успел приехать в Ленинград, как немцы повесили ему на грудь знак лучшего диверсанта!
– Исправляй оплошность, – подыграл Жданов, – отметь парня.
Начальник управления встал из-за стола и торжественно зачитал приказ:
– За успешное выполнение важнейших заданий Правительства младшему лейтенанту Мишутину вручается знак «Почетный сотрудник НКВД».
Присутствующие энергично захлопали, а Костя неожиданно поперхнулся и закашлялся до слез. Казус, но высокое начальство по-своему восприняло слезы. Знак «Почетного сотрудника» ценился в НКВД выше любого правительственного ордена, но не давал индульгенцию. По-своему понял и Жданов, начальственно обняв, похлопал по спине и тихо сказал:
– Ну, ну, будет. Ты честно служишь трудовому народу, а партия ценит преданных коммунистов. Встань прямо. – И прикрепил к груди знак.
– Садись, рассказывай о своих подвигах. – Берия указал на стул в торце стола.
За полтора месяца новой жизни Костя усвоил нехитрые правила доклада начальству. Сначала требуется похвалить мудрое руководство, затем отметить отличную организацию со стороны непосредственного начальства. Приветствуется самокритика, и здесь Костя рассказал о личном промахе с сапогами. Критика без предварительного согласования с начальством недопустима, посему о слабом патроне пришлось упомянуть вскользь.
– Нам дали отличное оружие, но патроны не пробивали столешниц и матрацев, за которыми укрылись нацисты, – как бы мимоходом заметил он.
– Новые пистолеты уже приняты на вооружение, а легкого автоматического оружия с глушителем еще нет, – отозвался Жданов.
– Гуляй, со временем найду тебе новое занятие, – доброжелательно сказал начальник управления.