Сначала Миллену показалось, что по лагерю гуляет ветер, треплет пустые палатки, и что хлопки и завывания лишь напоминают звуки человеческой речи. Постепенно пробуждаясь, он понял, что действительно слышит голоса – за стенкой его палатки шепотом спорили несколько человек. Осторожно, чтобы не производить шума, он повернулся на бок.
Утреннее солнце проецировало на белый тент силуэты трех фигур, словно к палатке подбирались куклы из театра теней. Фигуры остановились, одна указала на что-то пальцем, и они двинулись мимо, быстро переговариваясь на ходу. Миллен услышал, как они вошли в главную палатку, начали вскрывать ящики, рыться.
Он поднялся и надел обувь.
Оставленный Кито внедорожник стоял неподалеку на окраине лагеря. Главная палатка находилась на его противоположном конце. Миллен успел заметить, как в нее заскочили три фигурки. Пришельцы переворачивали лагерь вверх ногами, что-то искали.
Они явно считали, что кроме них тут никого нет. Осмелев, заговорили на своем языке во весь голос. Миллен хотел было рвануть к машине и уехать восвояси. Но вдруг этим людям что-то известно? Может быть, они причастны к захвату Ханны и доктора Шоу?
Он натянул бронежилет с эмблемой ЦКПЗ и взял оставленную Кито полуавтоматическую винтовку с кривым магазином. Миллену приходилось стрелять всего один раз в жизни – из мелкашки двадцать второго калибра, когда был в бойскаутах. Оружие, которое он теперь держал в руках, выглядело куда более угрожающе.
Юноша снял винтовку с предохранителя и пополз к главной палатке. Полог был опущен, что позволяло подкрасться незамеченным. С каждым метром хватка страха становилась все плотнее. Миллен проглотил ком в горле, мысленно приказывая себя не трусить. Сердце рвалось из груди; если сию минуту не броситься вперед или не побежать назад, не выдержит.