В последнюю попытку Пейтон почти удалось сбежать, из-за чего похитители стали только бдительнее: чтобы подтолкнуть поднос из пенопласта под решетку, боевик в черном воспользовался длинной палкой. Поодаль стоял автомобильный аккумулятор, от него к гудевшим под напряжением металлическим прутьям тянулись провода.
Пейтон умирала от голода. Разум подсказывал отвергнуть еду, но она была больше не в силах держаться, подползла к подносу и начала есть.
* * *
Через несколько минут Пейтон упала без чувств. Боевик отсоединил аккумулятор, открыл камеру и закинул худую женщину на плечо. Она оказалась не по росту буйной, и они были рады от нее избавиться.
После звонка Эллиоту Миллен передал предложение начальника трем жителям деревни. Халима переводила, в основном обращаясь к взрослой женщине – Дхамирии. Иногда они переговаривались с Тианом.
Миллен попытался представить себя на их месте, когда у тебя на глазах в течение нескольких дней умирают все члены семьи и друзья и ты остаешься совершенно один. А теперь надо уехать в чужую страну, где в надежде найти средство от болезни их, словно морских свинок, подвергнут медицинским опытам. «Как, должно быть, им страшно», – подумал Миллен.
Халима повернулась к американцу.
– Вы уверены, что это поможет найти лекарство?
– Нет, не уверен. Но шанс есть. Я ничего не могу вам обещать, кроме того, что вы втроем, возможно, сыграете ключевую роль в спасении многих других людей.
– Мы сможем вернуться домой? Когда все закончится, вы нас привезете обратно?
– Даю слово.
– Мы поедем с вами, доктор.
– Зовите меня Миллен.
* * *
Миллен и жители деревни прибыли в Мандеру к полудню. Японский внедорожник, поскрипывая, катился по пыльной дороге, четыре пары глаз в полном молчании смотрели на обезлюдевший город. От Мандеры осталась лишь безжизненная оболочка.
Когда они проезжали по улицам в первый раз, дети переставали гонять мяч и провожали глазами колонну машин. Проезду мешали повозки с овощами и стада скота. Теперь на улицах не было видно ни души. Здания – и новые, и ветхие – пустовали. Миллену город показался африканским вариантом Додж-Сити, символа эпохи Дикого Запада, где бум сменился крахом. Но здешний крах был другого рода: взорвалась биологическая бомба, смертельнее которой мир еще не видывал.
Миллер предположил, что последние оставшиеся в живых жители города, а возможно, и всего региона, собрались в больнице. Однако палаточный городок тоже был заброшен. Все, что могло пригодиться, растащили. Ни еды, ни медикаментов. Осталась только вода – очевидно, ее слишком тяжело было нести.