. Мы привыкаем к новым вещам: телевизору с большим экраном, BMW возле дома с пятью спальнями, стильной одежде. Мы можем мечтать иметь собственный дом, ездить на красивой машине, чаще отдыхать на курортах, есть в шикарных ресторанах и покупать дорогие костюмы. Однако через пару месяцев после того, как все это становится реальностью, мы привыкаем, перестаем ценить достигнутое, и деньги уже не оказывают заметного влияния на уровень нашего счастья.
Кроме того, высокий доход обычно идет рука об руку с большей ответственностью и ненормированным рабочим днем. Вспомните, как, отвечая на вопрос, что сделало бы их счастливее, люди ставили на первое место «проводить больше времени с семьей», «больше зарабатывать» – на второе, а «чаще встречаться с друзьями» – на четвертое. Чтобы продвинуться профессионально и заработать солидные деньги, нам часто приходится жертвовать временем, проводимым с семьей и друзьями. Другими словами, достигая цели номер 2, мы отказываемся от целей номер 1 и номер 4. В результате повышается общее чувство успешности, но сокращается время в течение дня, когда мы чувствуем себя счастливыми.
Положительное влияние материального благополучия на общее чувство удовлетворенности и его отрицательное влияние на моменты счастья, судя по всему, объясняет, почему исследования по разным методикам дают различные результаты. Если традиционные оценочные опросы («Насколько вы довольны своей жизнью?») обнаруживают значимые положительные связи между доходом и счастьем[160], то при использовании измерения переживаемого счастья таких связей не выявляется[161]. Причина кроется в том, что более высокий доход действительно повышает осознаваемую удовлетворенность жизнью без значительного увеличения отдельных счастливых моментов.
Точка зрения
Вторую причину различий Канеман и другие ученые обозначают термином иллюзия фокусировки (focusing illusion)[162]. Это преувеличенная важность, которую мы придаем отдельным аспектам нашей жизни в тот момент, когда нас о них спрашивают. Исследование, выявляющее доход, смещает внимание человека в сторону финансового положения. Соответственно, отвечая на последующие общие вопросы об удовлетворенности жизнью, он уже склонен придавать экономическим соображениям больше веса, чем обычно. Например, если людей сначала спрашивают о деньгах, а потом о счастье, между этими двумя вещами обнаруживается более высокая положительная связь, чем в случае, если вопросы поменять местами. Как замечает Канеман, «все приобретает особую важность в тот момент, когда мы думаем об этом».