. Состояние здоровья первых нескольких десятков экипажей вскоре сильно ухудшилось: им пришлось летать на высоте 200 метров над реактором при температуре до 200 °С и сбрасывать мешки вручную один за другим, высовываясь из кабины для прицела. Конструкторы вскоре придумали систему, которая при помощи подвешенной под фюзеляжем сетки и рычага в кабине позволяла сбрасывать по восемь мешков за полет
[212].
Благодаря мешкам температура горения быстро упала, но резко выросло содержание радиоактивных частиц в воздухе, поскольку при ударах тяжелых мешков увеличивались выбросы осколков и пепла. К концу первого дня генерал-майор Антошкин с гордостью доложил Щербине, что в реактор сброшено 150 тонн. Тот ответил: «Сто пятьдесят тонн песка такому реактору – как слону дробина»[213]. Ошеломленный генерал распорядился, чтобы в Зону привезли больше солдат и вертолетчиков. Эти молодые пилоты после многократных вылетов к реактору придумали засовывать под сиденья свинцовые пластины для минимизации излучения снизу. Несмотря на эти кустарные средства защиты, многие из них получили смертельные дозы и умерли.
28 апреля с вертолетов сбросили 300 тонн песка. 29-го – 750 тонн, 30-го – 1500 тонн, в Первомай – 1900 тонн. В общей сложности в реактор упало около 5000 тонн. К вечеру 1 мая ежедневный сброс решили вдвое сократить, опасаясь, что такого веса не выдержит бетонная опора реактора[214]. Если это случится, то все рухнет в бассейн-барботер – специальный резервуар с холодной водой для аварийных охлаждающих насосов, который также служит системой для сброса давления – в нештатных ситуациях там конденсируются излишки пара. И тогда может произойти тепловой взрыв, который, по оценкам советских физиков, превратит в пар топливо из оставшихся трех реакторов и сровняет с землей территорию в 200 квадратных километров, оставит без чистой воды 30 миллионов человек и навсегда сделает север Украины и юг Беларуси непригодными для жизни[215]. Шансы на такой исход считались минимальными, но полностью их со счетов не сбрасывали. На самом деле столь масштабной катастрофы произойти не могло, поскольку расплавленный уран не способен вызвать ядерный взрыв, но все равно ситуация бы по меньшей мере ухудшилась.
Тушение пожаров на станции стало важным шагом на пути к тому, чтобы взять ситуацию под контроль, но главная опасность отнюдь не миновала. Как мы знаем сегодня, в активную зону попала лишь малая часть нейтронопоглощающей боровой смеси. Мешки с песком частично закупорили открытый зазор между накренившейся плитой верхней биозащиты и находящейся снизу стенкой реактора. В результате из-за снижения теплообмена между активной зоной и окружающей средой температура внутри выросла. Она поднялась по меньшей мере до 2250 °С. Это температура плавления рутения, который был обнаружен в радиоактивных испарениях из активной зоны, что подтвердило версию о расплавлении