. Животные, которые к тому моменту еще продолжали жить, все ослепли.
Дезактивация имела для ее участников свои последствия. «Нам сказали, что из-за этой работы нам нельзя пять лет иметь детей, – вспоминает Игорь, солдат-ликвидатор, который помогал эвакуировать семьи и убирать зараженный верхний слой почвы[244]. – А как объяснишь жене или девушке? Обычно ничего и не объясняли, надеялись, обойдется. Нашей задачей было снять верхний слой и грузить в самосвалы. Я думал, что захоронения – это такие серьезные, сложные сооружения, а это оказались просто открытые ямы, даже ничем не обложенные! Мы сворачивали эти слои в большие рулоны, как ковры, а в них оставались все червячки-жучки-паучки. Но нельзя же снять кожу со всей территории вместе со всем, что в ней живет. Мы сняли тысячи километров – не только земля, а кусты, дома, школы, всё. По вечерам мы напивались. Иначе никак»[245]. Выпивка среди ликвидаторов была обычным делом – тем более их убедили, что водка защищает от радиации.
В программу дезактивации также вошел проект, который неофициально назывался «Стена в грунте», – его целью было изолировать станцию от грунтовых вод. Вот что говорится в книге Жореса Медведева «Наследие Чернобыля»[246]: «Предотвратить попадание грунтовых вод из очага заражения в Припять и другие водоемы могло создание водонепроницаемого барьера… Слой глины располагался на глубине 30 метров от поверхности. Вокруг территории станции прорыли гигантскую траншею 32 метра в глубину [и 60 сантиметров в ширину] и залили в нее специальный бетонит и другие нерастворимые соединения. Получилась громадная водонепроницаемая панель с повышенными противофильтровальными свойствами. Отгороженная от гидрологической среды территория должна была выходить далеко за пределы саркофага, которым предполагалось накрыть реактор (то есть примерно 2–3 километра радиусом])»[247]. Подобный проект сейчас реализуется на Фукусиме, только там речь идет не о бетонном наполнителе, а о создании ледяной стены путем заморозки грунта.
На протяжении всей операции у ликвидаторов были проблемы с обеспечением средствами защиты – особую озабоченность это вызывало у тех, кто работал в непосредственной близости от станции. Им выдали по три комплекта на полгода. Некоторые демонстрировали легкомысленное отношение к своему здоровью. «Защитные средства – респираторы, противогазы, но никто ими не пользовался, потому что жара до тридцати градусов, – рассказывает Иван Жмыхов в книге “Чернобыльская молитва”[248], – напялишь – умрешь сразу. Расписались как за дополнительную амуницию и забыли». Почти на всех фотографиях, которые только можно найти, ликвидаторы – без противогазов: молодых ребят мало заботил невидимый враг. Григорий Медведев, участник ликвидации и расследования обстоятельств аварии, автор «Чернобыльской тетради», вспоминал: «Солдаты и офицеры собирали графит руками. Ходили с ведрами и собирали… Графит валялся и за изгородью рядом с нашей машиной. Я открыл дверь, подсунул датчик радиометра почти вплотную к графитовому блоку. 2 тысячи рентген в час. Закрыл дверь. Пахнет озоном, гарью, пылью и еще чем-то. Может быть, жареной человечиной»