Уздечка скрутилась кольцами, явственно задрожала и… вспыхнула мягким мерцающим светом.
– Получилось… – с восторгом выдохнула я, наблюдая, как серебристые искорки уходят обратно в веревки. – Айкен, у меня получилось!
– Значит, и крышу залатать сможешь, – буркнул ничуть не удивленный брауни. А мог бы и похвалить!
Получасом позже я, поудобнее перехватив корзинку с овсом, спускалась со своего холма. Воды речушки внизу завлекательно искрились в свете закатного солнца, а нагретая за день земля терпко пахла разнотравьем. По голым ногам скользили жесткие травы, босые ступни кололи камешки на едва заметной тропинке, и я с каким-то извращенным удовольствием прислушивалась к легкой боли от укусов осоки.
Выглядела я как образцово показательная сельская дурочка. Распущенные волосы спускаются до пояса, легкое платье небрежно перехвачено на талии пояском сложного плетения, а подол болтается на уровне колен. К сожалению, сегодня я не могла вывернуть одежду наизнанку, взять с собой рябину или нацепить железные украшения. Потому что чертов водный конь должен выползти на все сто процентов уверенный, что бояться ему нечего и новая хозяйка дома просто наивная идиотка. Благо я составила о себе именно такое впечатление. Не нарочно, но все же.
А овес… нужна ведь приманка! Держу пари: коняшка перебивается с мяса на рыбу, потому точно поведется и не станет думать о мелочах.
Увы, несмотря на всю браваду – коленки ощутимо подрагивали. Очень не хотелось быть скушанной во цвете лет какой-то древней тварью. Пусть даже это очень красивая древняя тварь. Да полно, покажите мне хоть одного откровенно страшненького эльфийского лорда!
Спустившись к воде, я сунула руку в корзину и, зачерпнув горсть зерна, швырнула его в воду, а после быстренько рванула на бережок. Присев на большой камень, стала не торопясь плести косы, дабы полностью соответствовать образу невинной и чрезвычайно придурковатой девушки.
Вода забурлила, и, скосив глаза, я увидела, что над поверхностью на какой-то миг мелькнул темный, влажный бок.
Угу, приплыл.
Из воды показалась длинная, стремная черная морда, лишь отдаленно напоминающая лошадиную. Янтарно-оранжевые глаза насмешливо сощурились, и конь вновь нырнул, чтобы спустя минуту выбраться на берег животиной дивной красоты. Он встряхнулся, и в гриве зазвенели, сталкиваясь уже знакомые ракушки.
Коняга горделиво изогнул шею, предлагая всесторонне оценить свою прелесть, и насмешливо фыркнул, глядя на меня.
М-да…
Почему-то у меня появились сомнения в том, что в животном виде кельпи тупые, как и любые кони. Во всяком случае на меня он пялится с отчетливо видным ехидством.