Всадник без бороды (Привалов) - страница 5
Но сейчас бай Аблай, кроме гнева, испытывал еще и страх: в последнее время все чаще и чаще его приказания оставались невыполненными, а его желания — неудовлетворенными. Страшно баю было потому, что он не мог понять: какая сила ему противоборствует? Почему те, кто прежде покорялись даже его взгляду, нынче подчиняются лишь дубинке-шокпару, а то и вовсе выходят из повиновения?..
Два дня жигиты из аула Аблая и аулов его сородичей мечутся по степи в погоне за Алдар-Косе — парнишкой, который еще и бороды не успел отрастить.
— Скакуны ваши не могут догнать плешивого верблюда, — сквозь зубы говорил жигитам Аблай, и глаза его становились прозрачными от злости. — Вам не на конях ездить, а кобылиц доить! Вы хуже старух — от тех хоть какой-то толк есть!
Жигитам было стыдно смотреть на бая, на старейшин. Их лица чернели, краснели, покрывались потом. Пальцы до хруста сжимали в кулаках камчи — нагайки. Жигиты выбегали как ошпаренные из юрты, вскакивали на коней, с гиканьем и с криками: «Гони, гони, гони!» — снова мчались в степь.
Аксакалы, белобородые аульные мудрецы, собравшиеся вместе с аблаевскими сородичами на совет, только головами покачивали: видно, сам аллах помогает Алдар-Косе! Десятки лучших скакунов не могут догнать одного верблюда! Ох, дела!..
— Алдар-Косе едет к дальним горам, — слегка раскачиваясь всем телом, говорил седобородый Ергалы-бай, дядя Аблая, старший из всех собравшихся. — Пути ему семь дней. От силы — восемь.
— Два дня уже прошло, — резко сказал, словно каркнул, Аблай-бай.
— Такой жигит, как Желекеш, думаю, к вечеру поймает этого щенка Алдар-Косе, — продолжал Ергалы-бай.
— Столько уважаемых людей собралось здесь из-за нищего мальчишки Алдар-Косе! — глядя в чашку с кумысом так пристально, будто на дне ее он видел все, о чем говорил, произнес Аблай-бай. — Мы позорим память наших предков. Два дня думаем, как поймать в степи этого волчонка, а он смеется над нами! Лучшие жигиты входят в юрту и говорят одно и то же: «Алдар-Косе прямо сквозь землю провалился!»
Вновь заголосили аульные собаки. Сквозь их лай стал слышен топот копыт. Возле Большой юрты он замер. Даже толстый войлок юрты не мог приглушить усталый хрип коней, их тяжелое ржание.
Аблай и гости с надеждой смотрели на вход: кто прискакал? Какие вести привез?
Коренастый рыжебородый жигит со шрамом на лице вошел в юрту. В руке за спиной он держал камчу, и она, выдавая волнение жигита, виляла, как хвост верного пса, завидевшего грозного хозяина.
— Желекеш… Желекеш… — зашептались гости.
Желекеш отдал салем — поздоровался со всеми.