Гости, оставшись без хозяина, для приличия некоторое время озабоченно молчали, потом оживились, и непринужденный разговор вспыхнул сразу в нескольких местах.
Двое аксакалов заспорили о том, когда Алдар-Косе первый раз встретился с Аблаем.
— Он был еще ребенком, — горячился первый аксакал, — когда сумел высмеять бай-ага!
— Когда бай приказал ему придержать коня? — уточнил второй аксакал.
И оба седобородых захихикали. Да, только будущий Алдар-Косе мог так ответить могучему богачу!
…Однажды Аблай поехал в отдаленный аул. Кони спутников отстали от резвого аблаевского скакуна, бай примчался один. Он соскочил с коня возле юрты старейшины и протянул повод какому-то мальчишке, вертевшемуся тут же:
— Эй, подержи моего коня!
— А он не кусается, бай-ага? — спросил мальчик, пряча руки за спину.
— Нет, нет! — нетерпеливо воскликнул Аблай.
Из юрты вышли женщины, остановились, почтительно приветствуя бая.
— Он, верно, лягается? — снова спросил мальчик, все еще не торопясь взяться за повод.
— Да нет же! — ударил камчой по сапогу Аблай.
— Ну, тогда он сбежит от меня! — вздохнул мальчик.
— Он никуда не сбежит! — вскричал выведенный из себя Аблай. — Держи!
— Зачем же держать клячу, которая не кусается, не лягается и не может сбежать? — невинно глядя в злобные глаза богача, удивился мальчик. — Она и так никуда не денется!
Все, кто слушали этот разговор, зафыркали от смеха, а бай побелел от гнева.
— Вот так и встретились первый раз Аблай и Алдар-Косе, — сказал первый аксакал.
— Нет, нет! — потряс сухой ладошкой второй аксакал. — Впервые они встретились совсем в другой раз… Когда умер любимый конь Аблая.
…Это была знаменитая история, которую знала вся степь.
Лет десять тому назад у Аблая заболел его любимый конь. Жадный бай так близко принял это к сердцу, что чуть-чуть сам не захворал. Не владея собой в гневе, Аблай сказал тем, кто был приставлен к скакуну:
— Знать ничего не хочу о его болезни! Мой конь должен выздороветь! А кто посмеет сказать слово «околел», того я живьем в землю закопаю!
И все, даже самые храбрые, затрепетали. Потому что дни скакуна были сочтены, а слово жестокого Аблая почиталось нерушимым.
Как ни старались слуги спасти коня, ничего не вышло. И в ту минуту, когда он издох, Аблай, словно почуяв смерть любимца, спросил о коне:
— Как он? Лучше ли? Узнайте!
Слуги выбежали из юрты, а назад к баю возвращаться с печальной новостью никто не захотел.
Жигиты и пастухи, коноводы и водовозы толпились возле павшего скакуна и бормотали испуганно:
— Убьет нас бай!
— В землю загонит…
— Погубит… всех погубит…