Я всегда стараюсь людям что-нибудь приятное сделать. Сделаю людям, люди мне сделают, и Господь не оставит. Только не все это понимают. Я у нас в поликлинике конфеты все время врачам и медсестрам приносил. Они думали, я любовь от них потребую, а я говорю, что это просто так. Мне врачи вообще не нужны. И я трачу деньги на конфеты, чтобы не тратить деньги на лекарства. Господь мне за это здоровье пошлет. И так послал. Я любого двадцатилетнего завалю. И в работе обгоню… Они смеются. Не понимают, что добрыми делами мы себя от всяких бед защищаем. Они, хоть и медицинские работницы, а на уме — одно. Думали, я им байки сказываю, чтобы соблазнить… Но я уже понял, что такое грех.
Я с бабами по молодости много грешил, а потом захотел найти хорошую женщину и жениться. Пришел в церковь, принес две трехлитровые банки меда: молись, батюшка, чтоб я жену нашел. Полгода прошло — никакой невесты не видно. А батюшка дает мне записку с адресом — поезжай к старцу. Поехал. Он меня поисповедовал и сказал: «Не надо тебе жены. Иди в монастырь». Я и пошел в трудники. Восьмой год учусь у коров уму-разуму.
Это спасительные животные. А хитрые… Я тоже хитрый. Кто кого перехитрит — посмотрим. Иногда до смешного доходит. Гоню их, а они по тропке к одному дому. Там то одно, то другое разложено — овощи всякие. Раз увидели разложенные помидоры, подошли и съели. Хозяйка кричит, волнуется — жалко ей помидоров. Я говорю: «Это монастырские коровы. Они подумали, что это поминальный столик и приняли вашу жертву. Так они ваших усопших родственников по-своему “помянули”. Их благодарить надо, а не кричать».
Люди нынче не понимают того, что раньше любая деревенская бабка знала, для чего нужна Церковь, зачем надо жить по заповедям. Хотя бы для того, чтобы понять, для чего ты живешь, и что с тобой после смерти будет, как жизнь свою устроить. Никто внутрь себя глядеть не хочет. Думают, надо деньги зарабатывать, образование получить. И опять ради денег. Сестры мои получили, по два института окончили. Живут в довольстве, мягко спят да сладко едят. Дома построили, машины у них, а что толку… Бога не знают, и знать не хотят. Я, вот, двоечник и хулиган, а пришел к Богу. Не говорю, что образование не нужно. Не нужно такое, за которым только деньги проглядываются. Ты такое образование прими, чтобы образ Божий в тебе образовался.
Так закончил свой монолог монастырский пастух Назарий. Увидев, как пегая корова направилась к открытой калитке, он вскрикнул: «Стой, Ева! Ты куда?!» — и побежал отгонять ее.
После вечерних служб я выходил к обрыву и подолгу всматривался в темную даль невидимого моря, от края и до края заполненного гирляндой огней. Это корабли, стоявшие на рейде в ожидании лоцманской проводки. Ночью кажется, что это не вереница кораблей, а противоположный берег реки с фонарями на набережной и домами с зажженными окнами. В бездонном небе ярко посверкивали разновеликие звезды, одиночной россыпью и собранные в созвездия. Через весь небосвод тянулся запыленный белесым туманом Млечный Путь. Я подолгу стоял запрокинув голову, вглядываясь в ночное небо: огромное, неохватное, потрясающее… Иногда его прочерчивали падающие звезды, медленно проплывали огоньки спутников. Тишину ночи время от времени разрывали тревожные вскрики ночных птиц.