Бачей пожал плечами и направился к раковине. Не обнаружив поблизости подходящей посуды, снял с гвоздя умывальник, вернулся к безжизненному телу и выплеснул на голову Меченого немного воды. Меченый шевельнулся и слабо застонал. Владимир повторил водную процедуру и удовлетворенно хмыкнул пациент скорчился, затем с невероятными усилиями уселся на полу и тупо уставился на ботинки Бачея.
Тот дал ему время вволю полюбоваться своими штиблетами, но, когда глаза Меченого приобрели осмысленное выражение, грубо схватил беднягу за шиворот и водрузил на прежнее место.
Надеждин услужливо протянул Меченому пачку «Кэмела», от вида которой того едва не стошнило. Но Валера мужественно проглотил горький комок и хрипло выдавил:
— Что нужно, начальник?
— О! Такой тон мне уже нравится, — Сергей присел на стул напротив Меченого. — Нужно мне всего ничего: где и от кого получили героин, где складируете, куда отправляете. Да ты сам прекрасно знаешь, что меня интересует…
— Что-то я не пойму, о чем речь, — Меченый недоуменно развел руками.
— Ну… так уж и не поймешь… — хмыкнул Надеждин. — Хорошо — объясню. В машине у тебя героин, полученный из Колумбии через Сочи. Вот о нем и расскажешь. И не думай, что спрятал свое гнилое нутро под фирменными шмотками. Я-то знаю: каким ты говном был, таким и остался. Так что не понтуйся.
— Но и ты меня на понт не бери, начальник, — Меченый сгорбился, с ненавистью глядя Надеждину прямо в глаза. — Тачка не моя, я ее по доверенности взял — это по всем ксивам[2] видно. Что вы там у меня нашли — я и во сне не ведаю. Может, сами подсунули, а теперь дело шьете. Где протокол изъятия, где понятые?
— Прав ты, Валерочка, прав, — вздохнул Надеждин. — Только одного ты не знаешь, но я, так и быть, поясню. Никакого протокола, никаких понятых не будет, и дела тоже никакого нет.
— Как так? — Меченый изумился искренне.
— А вот так: не знаю, кому вы перешли дорожку, да только сверху, с такой высоты, что и не видно, пришел приказ, негласный, на вашу ликвидацию. Тебя я имею в виду и Сеню Императора. А сдал вас дружок, Гиви Кахетинец.
— Фуфло![3] — рванулся с места Меченый, но тяжелая рука Бачея прижала его к стулу.
— Нет, не фуфло, — покачал головой Надеждин. — Я тебе больше скажу. Операцию по твоей ликвидации я веду на свой страх и риск — по приказу того, сверху. Где ты и что с тобой, не знает ни единая живая душа — ни в нашей конторе, ни в твоей. Тебя уже нет, понял? И если ты не станешь колоться… Что ж… Места тут безлюдные, а на берегу дожидается катерок, а в катерке — кусок рельса. Крабы в окрестностях обалдеют от такого подарка.