— Что, во имя всего святого?…
Он перебил ее, наклонившись ближе.
— Слушай, прежде чем ты разозлишься на меня-твоя мама хотела, чтобы я приехал, и была довольно настойчива. Видимо, она дала Бену список людей, в ином случаея бы не пришел, обещаю…
Корд разрывалась между желанием хохотать над комичностью его очевидного страха расстроить ее и печалью. «Я действительно постаралась, отталкивая его», — подумала она.
Она вспомнила обо всех мужчинах, от которых сбежала, запутавшись. Вот как она всегда воспринимала отношения — паутина, ловушка, западня, из которой нет выхода. Она посмотрела на Хэмиша — их пальцы все еще соприкасались.
— Но мне приятно тебя видеть! Мама любила тебя. Спасибо, что приехал. Я правда рада, что ты здесь.
— И я рад. Это так странно — снова оказаться тут.
— Знаю. Но ты привыкнешь. — Она огляделась вокруг: китайские фонарики мягко светились, а солнце продолжало погружаться в расплавленное серебро моря. — Если мне не изменяет память, у тебя есть дочь. Как у нее дела?
— У Амабель все хорошо, спасибо. Она готовится стать оптиком.
— Оптиком?
— Я знаю, — сказал Хэмиш. — Настоящая работа. Я так горжусь ею.
— Это великолепно-но, Хэмиш, сколько ей лет? Разве ей не двенадцать?
— Ей двадцать пять, Корди.
— Иисусе, — вырвалось у Корд. — Извини. Значит, она не захотела стать актрисой…
Все еще держа ее за руку, Хэмиш покачал головой.
— Нет. И я тоже считаю, что это глупое занятие. Никакой уверенности в завтрашнем дне. Так можно и с ума сойти.
— Ты бросил актерство, не так ли? Полагаю, ты теперь просто скромный бухгалтер, фанат Шарля Трене, живущий в подвале у Бена?
— Да, — ответил он, улыбаясь. — На следующей неделе у меня даже интервью на радио. Похоже, я единственный известный науке актер, ставший бухгалтером. Они хотят знать, что со мной не так и почему в принципе кто-то способен бросить такую работу.
— Ты добился успеха, вот они и интересуются.
— Но я не хотел этой жизни. Я не был собой. — Он сжал челюсти. — Это тяжело объяснить.
— Я могу понять, почему ты так сделал. — Она взглянула на их переплетенные пальцы. — Правда могу.
— Тебе нужно понять и кое-что еще-я переезжаю в собственную квартиру в следующем месяце. Я здесь не навсегда. Просто, чтобы ты знала.
Она мягко отняла у него руку.
— Хорошо.
— Очень приятно снова увидеть тебя, Корд, — сказал он.
— И мне тебя, Хэмиш. И мне тебя, — ответила она, тихо, грустно рассмеявшись и уже снова жаждая тепла его рук — рук человека, с которым ей было так хорошо, который знал ее много лет, которого невозможно было шокировать Уайлдами и их историями и которого совершенно точно не стоило бояться. — Как… как поживает Санита? — спросила она с усилием, следуя правилам гостеприимства.