— Вы пели так возвышенно, — продолжал преподобный Джеймс. — Это лучшее исполнение, которое мы когда-либо слышали. Мы специально приехали из Дорсета на этот концерт. Видите ли, я был на Променадах именно в тот сезон и часто раздумывал о том, что мне выпала большая честь присутствовать на представлении в начале вашей карьеры. Мы с женой оба думали об этом, Эллисон и я. Исключительная привилегия.
Кончик его носа порозовел. Он неловко улыбнулся.
— Большое спасибо вам, викарий. Но операцию провели только четыре месяца назад, и я все еще не совсем вернулась туда, где мне хотелось бы быть.
— И все же, моя дорогая, для меня было большой честью услышать, как вы снова поете, — сказал преподобный Джеймс. — Обязательно удостойте меня визитом. — Едва уловимо дотронувшись до ее руки и слегка кивнув в манере викариев королевской семьи, он неспешно направился к другим гостям.
Корд отвернулась, чтобы поймать солнце, только начинающее заходить, янтарная и бледно-золотая рябь струилась по небу. Пожилая гостья, одна из помощниц Алтеи в Хартман-Холле, тоже нуждалась в ее внимании, желая расспросить о пении, и Корд вежливо ответила на все вопросы, усадив ее в кресло и принеся ей бокал вина.
Вернувшись со стаканом, она увидела Айрис на ступеньках крыльца — она беседовала с каким-то пожилым человеком. Корд положила руку на плечо племянницы.
— Как дела, Айрис, дорогая? — нежно спросила она, и племянница улыбнулась ей такой знакомой улыбкой, что у Корд захватило дыхание. — Прекрасная вечеринка, не так ли?
Айрис слегка удивленно посмотрела на нее.
— Да, конечно, тетя Корд, могу я вас кое-кому представить? Это старый друг папы-тот, кто сейчас живет в подвале. Никак не могу вспомнить, знакомы вы с ним или нет. Хэмиш? Хэмиш Лоутер?
«Да вы издеваетесь!» — подумала Корд, оглядываясь в поисках брата, чтобы выразить ему свое негодование. Но Бена нигде не было видно, и поэтому она пожала протянутую ей руку.
— Хэмиш Лоутер, значит? Ну, здравствуй! — сказала она.
— И ты здравствуй.
Хэмиш сжал маленькую ладонь Корд обеими руками и посмотрел ей в глаза. Он, безусловно, стал старше, и светловолосая красота его юности превратилась в седину. Стройность фигуры тоже исчезла, он стал плотнее, плечи расширились, а лицо покрыли морщины. Впрочем, Хэмиш все равно не выглядел стариком — скорее, мужчиной среднего возраста. Его темно-серые глаза улыбались ей, пока он держал ее за руку.
— Корделия, — сказал он своим низким, великолепным голосом. — Я очень рад тебя видеть.
Ее кожу снова стало покалывать — старый инстинкт проснулся и сообщал, что опасность близка, но она с большим усилием проигнорировала сигнал. Она широко улыбнулась Хэмишу, неожиданно заметив, что никак не может перестать улыбаться.