«Пантелеич, твою мать, ты мне друг, ты мне помогаешь, а я что, с тебя деньги брать буду? Да ты за кого меня держишь?»
— А я возьми, да ляпни: у других-то берете, Геннадий Федорович, а я чем хуже? Так он на меня так посмотрел, что я чуть сквозь землю не провалился, представляешь? А все-то в округе поговаривают, что он левых пациентов штопает. По мне — хорошее дело, они ведь тоже люди, хоть и левые.
«Я-то знаю, Пантелеич, как тебе деньги даются, не то, что им. Твоих денег я не возьму».
— Тогда я ему и говорю, ты, мол, Геннадий Федорович, мужик справедливый, но и я хочу, чтобы все было честно. Я ему и сказал, что отработаю за лечение, буду за домом присматривать, убирать бесплатно. Он как бы согласился. Месяц я проработал, все равно я на пенсии. Делать мне нечего, а живу я неподалеку, вон, видишь, деревня? Все равно каждый день приезжаю, молоко и творог привожу. Так знаешь, что он сделал? Работал я месяц, как часы. Приду, подмету, все на места расставлю, дров наколю-напилю, стараюсь на глаза не показываться. Месяц прошел, домой приезжаю, а моя хозяйка стол накрыла, дорогие закуски, водка стоит, да не лишь бы какая, а хорошая, пробка винтовая. Ну, знаешь, Муму, с тремя наклейками бутылки делают. Пил ты такую?
В ответ, естественно, Дорогин ничего не ответил.
— Я ей, бабе своей, и говорю: ты что, с ума сошла, такие деньги? А она смеется и показывает конверт. Я взял тот конверт, а там денег как три наши пенсии вместе сложенные. Где взяла, говорю, где украла? А она еще больше смеется: «Не я украла, а ты заработал, кормилец ты мой». Я пока не понял, что к чему, к водке не притронулся. А она и рассказала, что Рычагов заезжал и говорил, будто очень доволен моей работой. Хотя какая там работа? И сказал он моей хозяйке: «Ты уговори Пантелеича, пусть он и дальше ко мне ходит, если ему не в тягость». А какая мне тягость? Метлой помахал, граблями поскреб, то и се сложил и порядок. А тебя он, наверное, на мое место взял, правильно я говорю, Муму?
Дорогин пожал плечами.
— Не хочется мне отсюда уходить, конечно. Но пока он ничего сам не говорил, стану готовить себе замену, — Пантелеич открыл сарай и принялся показывать Муму хозяйство.
Все здесь содержалось в идеальном порядке. Все инструменты находились в рабочем состоянии и висели на стене — так, словно это был стенд или музейная экспозиция.
— Вот метлы. Вот метла проволочная, а вот обыкновенная, — принялся показывать свой музей Пантелеич, перед этим включив свет в сарае. — Вот вилы, вот грабли, вот коса. Есть, правда, у нас и косилка, но я ее не люблю, возле забора с ней не развернешься, там только косой можно. Вот топоры, молотки, гвозди, вот шурупы, гайки, винты. В общем, тут всего хватает, — и Пантелеич принялся показывать банки из-под дорогого растворимого кофе, стоящие на полочке рядком. — Все по размерам разложено. Вон там, — Пантелеич подошел, и как змею за горло, поднял черный гофрированный шланг с наконечником, — это поливать деревья, траву, кусты, дорожки, чтобы пыли не было. Но сейчас и дождей хватает. Теперь пойдем покажу гараж.