Стивен Кинг.
Проректор не стал выяснять у меня, отчего я так счастливо и одновременно глупо улыбалась. Мало ли. Да и мне не особо хотелось распространяться.
Но улыбка не сходила с лица.
Не став докучать мне собой, Лихневски ушёл, предупредив, что его номер находится напротив моего, и он в любую минуту может зайти и проведать.
Я не пыталась вновь создать связь между мной и Россом — понадоблюсь, сам найдёт. Вдруг ему сейчас не до меня?
— А мне всё-таки стоит побыстрее добраться до Ледяных Чертогов, да, Лихо? — шепнула я в пустоту.
Пространство мигом окутало меня, будто бы обретя вес.
"Не уверено, — немного боязливо ответило оно. — Я бы на твоём месте оставалось на месте".
— Но ведь мне нельзя!
"С чего бы? Ты — хозяйка своей Судьбы, зачем приплетать чужеродное?"
Ладно. Мой выбор, так мой выбор. Я не против.
Настроение уверенно ползло вверх, мне даже петь и танцевать захотелось. Однако, как назло, ни одной современной песни на ум не пришло. Заныкались, наверное, в долговременную память, а наружу вылезать не хотят.
Насвистывая под нос "Токкату и фугу ре-минор" Иоганна Себастьяна Баха (уроки классической музыки не прошли бесследно), я вертела в пальцах странную угловатую снежинку, мгновенно материализовавшуюся на руках.
Странно. А если сменить мелодию?
"Патетическая соната" Бетховена в трёх частях, и вместо угловатой снежинки — пушистая и колючая, как и аккорды во вступлении.
Ла-адно. А если "Турецкое рондо" Моцарта?
"Ёжик" превратился в ровный квадрат.
"Илзи, — вдруг шепнула Ирма, — я хочу кое-что попробовать. Поможешь?"
Конечно, что за вопросы?
"Расслабься".
Я легла на кровать поверх одеяла и прикрыла глаза. Расслабиться… попробуем.
Сначала не происходило ровным счётом ничего.
Пролежав на животе минуты три, я поняла, что разум ускользает из-под контроля человеческой сущности, будто бы его перетягивает на себя кто-то другой.
Перед глазами качнулась темнота, и я окончательно утратила способность удерживать полотно разума.
Ни тошноты, ни головной боли, ни звёздочек — ничего не было. Просто раз! — и вместо меня в номере находится большой ирбис. Ирма. У неё получилось. Она смогла уговорить не только меня, но и Адел на некоторое время занять место в мире.
Умница моя.
Я оглядела себя. Шерсть — короткая, белая с нежно-голубым отливом и чёрными пятнами — поблёскивала на солнышке. Длинный хвост раздражённо бил по бокам. Жарко. Я дёрнула ушами и спрыгнула с кровати.
Мягко переступая лапами по покрытому лаком дереву, я запрыгнула на широкий подоконник. Выбить? Не-а, не хочу, чтобы Лихневски потом за мои грехи расплачивался. Когтем подцепить шпингалеты? Тоже не выход, я так всю красоту свою сломаю.