Ничего уже не боясь, я вошла, с трудом открыв резную дверь. Сегодня в будке разгадывал сканворд другой охранник.
– Я к Вадиму Петровичу, – сказала я, и огонек турникета загорелся зеленым.
Дверь в его кабинет была чуть приоткрыта. Из-за других раздавались разговоры и смех.
Он сидел за своим столом: тяжелое дерево, кожаное кресло с демонически торчащими кончиками спинки. Стеллажи с документами. Фикус на окне. Я открыла дверь и стояла на пороге.
– Нина? – удивление, в котором, как мне показалось, промелькнул испуг.
– Здравствуйте, Вадим Петрович, – ответила я и села на один из стульев.
Его глаза бегали.
– Как дела? Как мама? Есть новости?
– Я знаю, что вы сделали.
Раздраженно вздыхает, лицо наливается красным цветом, в глазах – злость.
– Не понимаю, о чем ты. Что сделали?
– Это из-за вас она исчезла. И дядя Леша тоже.
Он зло глядел на меня исподлобья, улыбнулся, показав два ряда идеальных, хищных протезов.
– Это твои фантазии, Нина. Мы ничего не знаем, так же как и вы.
– Вы скрыли результаты исследований. А они не хотели…
Он поднял руку, давая понять, что разговор окончен. Опустил голову и стал глядеть в ноутбук на столе. Я встала и беспрепятственно вышла из особняка.
На улице шел дождь. Я повернула в переулок, остановилась в проеме арки и смотрела, как в дожде мимо меня проплывали хайнозавры, прогнатодоны, шастазавры и архелоны. Они прятались под зонтами и капюшонами, скользили мимо, не замечая меня.
Глядя на чудовищ, на струи дождя, стекавшие с козырьков на другой стороне переулка, я отчетливо ощутила, как там, в особняке, мегалодон схватил меня и утащил на дно. На самое глубокое дно.
* * *
Следующие дни я ходила по улицам как во сне, заглядывала в витрины магазинов. Близнецы отчаялись меня разговорить. Папа был погружен в себя и не обращал на меня внимания. Бабушка приезжала каждый день, готовила еду и развлекала нас разговорами.
– Смотри, Нина, – сказала она накануне последнего дня, – тебе эсэмэс.
Я взглянула на экран ее телефона: «Сообщение отправлено через интернет. Возможно, это мошенничество: „для нины будь завтра дома во время покупок в финляндии“».
– Что это значит? – бабушка нахмурила лоб.
– Ничего, – беззаботно ответила я. – Там же написано, что мошенничество. Удали его.
Бабушка послушно удалила сообщение.
Глава 24,
в которой раздается телефонный звонок
Летом перед маминым исчезновением мы ездили отдыхать в Финляндию. Вдоль Сеймы кучковались безымянные деревушки по пять, иногда десять домов. Одноэтажные деревни, будто причесанные, доска к доске, даже садовые принадлежности стояли параллельными линиями. К домикам притыкались сараи. Мы снимали один из таких домиков – с высокими окнами, аккуратно выкрашенный, без забора. Почти все время мы проводили на пляже – на узкой песчаной полоске метра три шириной, за которой начиналось озеро. Вода была прохладной, всегда дул свежий ветерок. Мы спускались на пляж по крутой тропинке, мимо круглых камней, заросших мхом, мимо высоченных елей. Бросали на песок покрывало, ложились и смотрели на облака. Верхушки елей двигали их то в сторону озера, то в сторону города. Иногда верхушки ходили туда-сюда и разметали облака, за которыми показывалось бледно-голубое небо.