Проходя по воронке, я удивлялся тому, что от автомобиля ничего не осталось. Причём в прямом смысле ничего: ни корпуса, ни малейшей детали! Никаких останков тел, конечно же, тоже не было. «Что это было?» - никак не мог понять я. - «Термобарический боеприпас? Но он не мог дать такого эффекта на открытой местности...» В итоге подумав про себя, что разгадать этот ребус с больной головой мне не суждено, я побрёл далее по грязной колее. Должна же в конце концов эта дорога куда-то вывести.
Ноги были ватные, затёкшие руки кололи током, голова просто раскалывалась. Внезапно рано выпавший в подмосковье снежок, конечно же, таял. Солнце немного грело, пробиваясь сквозь деревья. Я пытался согреться ходьбой, однако чем дальше я шёл по размокшей чёрной колее, тем больше грелось тело и мёрзли ноги. По снегу идти было слишком холодно, периодически, когда я видел в лесу пни или камни, на которые можно было присесть, я садился и массировал замерзающие ноги. Разогреть тело бегом или упражнениями из-за боли в голове было нереально, потому дорога по снежному лесу была сплошной мукой. Но через пару-тройку километров дорога вывела меня к трассе, звук которой был отчётливо слышен едва ли не с начала пути.
Через некоторое время трассу было уже видно через редкие берёзы и сосны. Просёлочная дорога шла параллельно трассе достаточно далеко, и я решил свернуть с неё, пока не отморозил себе ноги. Теперь к трассе нужно было спуститься с заснеженного пригорка. В километре-двух справа виделась транспортная развязка - классический «клевер» с четырьмя лепестками и мостом. Спускаясь вниз я подумал, что круг замкнулся: там, на Урале, я подобрал Зину, спускающуюся с подобного пригорка к трассе. Теперь, напрочь замёрзший, к трассе спускаюсь я. Я, конечно, удивлюсь, если меня подберёт Зина, и особенно, если она будет за рулём моего белого «БМВ». Снег всё время сыпался в мои кожаные туфли, не предназначенные для подобных похождений, зато он счистил с них грязь просёлочной дороги и они блестели, чего не скажешь о запачканных в грязи по колено штанинах, грязь на которых уже успела засохнуть с тех пор, когда меня тащили к «батьке».
Пройдя отрезок до трассы я наконец легко вздохнул. Я начал пытаться голосовать ещё до того, как перелез через металлическое ограждение, отделявшее трассу от обочины. И, пройдя по обочине десяток метров, так ничего не добившись, я влез на ограждение. Однако сил, чтобы его преодолеть, не оказалось. Я спустился обратно и прибег к другому тактическому приёму: пролез под ограждением, изрядно запачкав свой костюм о серую дорожную пыль, в этот период года ещё и мокрую. Теперь я, вероятно, выглядел как последний бомж, выбравшийся по пьяне на трассу. Силы покидали меня. Я решил ничего не делать. В конце концов, поток машин большой, кто-то наверняка заметит меня и вызовет скорую. Я присел, оперевшись о ограждение трассы, подтянул под себя колени, положил на них руки, одну вытянул в сторону, подняв большой палец, и моя голова упала на руки. Несколько раз я засыпал и снова просыпался от звука проносящихся фур. Через некоторое время меня разбудил женский голос: