- Значит так! - каким-то строевым голосом сказал дядя. - Ты с Воеводиным больше не водись. Он тебе никакие таблетки не давал?
- Какие ещё таблетки, дядя!? - возмутился во мне спортсмен-зожник — Ты за кого меня принимаешь?
- Ну-ка не ля-ля мне тут! Давал или нет? - прикрикивал он на меня тихим голосом, когда мы вошли в арку, чтобы никто не услышал эха его слов. - Я тут узнал недавно, что твой Колька наркоман! Может и у тебя с памятью всё...
- Дядя, перестань! - я постарался вернуть его в реальность и высвободил свою руку из его крепкого обхвата. - Хорош уже издеваться! Не наркоман я и не думал никогда употреблять! Я ж говорю, водка палёная. И пацаны подтвердят!
- Угу, не наркоман! - тихо улыбнулся дядя. - Да ты посмотри на себя! У тебя же крыша поехала. Водку ты всегда называл «водярой», и никак иначе. А тут вдруг на тебе! Водка! Какие мы официальные стали.
Дядя остановился, огляделся, убедившись что в квартале, куда мы вошли, нет ни души и никто не слышит разговора. Он указал на меня пальцем и продолжил медленным, негромким, но строгим тоном, как бы чеканя слова:
- А меня ты всегда называл дядей Мишей! Дядьмиш, дядьмиш! А тут вдруг — просто «дядя». Я ж тебя знаю как облупленного, Костик!
- Ну раз знаешь как облупленного, позвони Светке, она подтвердит мои слова.
Дядя снова достал спрятанный сотовый и долго искал номер «Светлана», листая телефонную книгу с самого начала. Я разглядывал его. Это был мужчина лет пятидесяти, худой, темноволосый, со сморщенной кожей простого работяги, какая обычно бывает у тех, кто любит по выходным приговорить «чекушку». Посреди лета он стоял одетый в кофту и кожаную куртку. Куртка была по виду чуть ли не советская — поношенная, потёртая, с потрескавшейся местами кожей. Куртка была расстёгнута и я увидел, что кофта под ней тоже очень старая, кое-где она даже была поедена я молью. Она была бордового цвета и ассоциировалась у меня с советскими настенными коврами и старой деревянной мебелью брежневских времён. Как он ходит в этом в относительно тёплый, пусть и пасмурный день — для меня большая загадка. Обычно старики говорят про себя «кровь не греет». Однако, как мне объяснили в центре, греет не кровь, а колонии полезных микроорганизмов в кишечнике. И у пьющих они, как водится, погибают, оставляя медленно умирать и своего носителя...
Набрав наконец Светлану, дядя поприветствовал её. Больше ему говорить не пришлось. Я услышал в трубке начало длинного монолога. Он начинался со слов:
- Ой, представляете, наш Костя совсем...
Я понял, что сейчас «любимая жена» сама всё доложит моему родственнику. Дядя только тихо мычал в ответ на некоторые её фразы, чтобы поддерживать разговор. Через некоторое время он спросил: