Дальше наше путешествие уже ничто не останавливало. Не считая вдруг разговорившегося кучера, представившегося как сеньор Оринар.
— Меня удивляет Ваша решимость, сеньорита, — сказал он, когда мы подъезжали к границе. — Поехать в незнакомую страну с этим… страшилой даже я бы не согласился.
— Да, Вы правы, — тихим голосом согласилась я и оглянулась — вдруг этот негр смотрит в окно. — А Вы разве его не встречали раньше?
— Нет. И, кстати, он кажется мне слишком странным. Но я не видел ни одного шамана, может быть они все такие.
— Все… возможно, отрицать не стану, да и соглашаться.
— Рассудительно.
Он говорил, а я пыталась вспомнить, где раньше видела это его правильное лицо с высокими скулами, чуть тонкими губами, прямым носом и карими миндалевидными глазами.
Ты многое забыла из прошлой жизни, как и я. Поэтому лучше не тужься.
Сеньор Оринар заметил, что я усиленно наблюдаю за ним, и чуть усмехнулся.
— Вспоминаете что-то?
— Нет, — сокрушенно поведала я и поправила складки на своем длинном жилете. — Вы определенно знакомы мне.
— Если Вы вдруг вспомните, расскажите мне, пожалуйста, — попросил Оринар совершенно искренне, и я не смогла ему отказать.
Впечатление от нашего кучера было лучше впечатления от чернокожего шамана раз в тысячу. Спокойный, пунктуальный, рассудительный, симпатичный даже, кучер мне понравился сразу. А вот Жинн внушал какой-то болезненный страх — вроде и ничего страшного, а боишься. И этот страх не был уважением, он был фобией или еще чем-нибудь. Честно говоря, я, наверно, не отказалась бы от идеи, что наш мало уважаемый шаман Жинн был одним из демонов кругов ада Сатаны. Но не будем делать поспешных выводов — интуитивно я не ощущала прихода беды с его стороны.
В доме для приезжих, где мы остановились на ночь, уже пройдя через границу, я познакомилась с еще одной приятной женщиной Петрой. Хозяйка отеля оказалась очень радушной и, эм, очень пухлой и маленькой, что, в общем-то, положено хозяевам собственного дела. Она провела меня на самый верх дома, сказав, что сама живет рядом и не даст кому-то помешать моему отдыху. Петра единственная из нас всех знала Жинна и даже не испугалась его. Я бы на его месте серьезно задумалась — по виду шамана прекрасно видно привыкание к всеобщему страху его персоны.
Я расплела косу, села на стул перед зеркалом и зажгла три свечки. Запоздалым набатом у меня в голове пронеслось напутствие Лилит: "Не забудь вавилонские свечки!". Подружка всегда хотела быть в курсе всех моих дел, а говорить на таком расстоянии мы могли только через зеркала — для этого надо было поставить у зеркала вызывающего вавилонскую свечу и произнести всего два слова "ниа" и "рин".