Но за нами началась охота. Разбив партизан в Чертовских горах, гитлеровцы обложили нас с трех сторон. Их было восемь тысяч, они располагали тридцатью танками, артиллерийскими дивизионами.
Неся большие потери, мы тщетно пытались уйти от преследователей, они поднимались в горы, угрожали штабу бригады, — с огромным трудом мы вырвались на северо-восток, отбиваясь, двинулись к Карпатам.
Меня ранило в спину, я долго перемогался, и товарищи оставили меня в маленькой горной деревушке на попечение стариков — их сыновья тут же присоединились к партизанам. Они обещали разузнать о комиссаре Дымке и с первой оказией сообщили, что Дымка жив и невредим. Потом я долго ничего не знал о его судьбе, но отголоски боев бригады доходили и в нашу глушь.
А бригада наносила немцам тяжелые удары. Украинские, русские (и такие у нас есть!), словацкие села, где размещались партизанские отряды, расцвели праздниками. Слыханное ли это дело, чтобы в Словакии крестьяне свободно вышли на митинг Октябрьской революции! Партизаны действовали неожиданно и смело. В конце октября Кукорелли повел партизанскую сотню — с ним был и Дымка — в расположение штаба горной дивизии немцев, уничтожили охрану, генерала, захватили документы и ушли.
Но приходили и тревожные вести. Гитлеровцы начали теснить бригаду. В нашу деревушку добирались беженцы из сожженных сел, рассказывали: старики, женщины, дети бросились к партизанам, было решено выводить их к советскому фронту и прорываться.
Позднее я узнал все.
Бригаду громила тяжелая артиллерия, танки. Гитлеровское командование лютовало, оно хотело освободить для своих действий против русских прифронтовую полосу, гнало против партизан тысячи солдат, отборные эсэсовские части.
Выпал снег, бригада терпела лишения, холод, спасала крестьян.
Мне рассказали, как Дымка отдал свою теплую шапку, стеганку крестьянам, а идти приходилось в горах, где ветры вымораживают душу.
В горах, между деревнями Поляна и Ракитница, бригада заняла круговую оборону.
Дымка вместе с разведкой засек укрепления врага; было намечено место прорыва.
И в ночь на двадцать четвертое ноября чапаевцы прорвали немецкий фронт.
В двухкилометровую брешь устремились беженцы и партизаны. Чапаевцы за полчаса дошли до русских. Подумайте, за полчаса! Они соединились с Четвертым Украинским фронтом, которым командовал Иван Петров, с Чехословацким корпусом.
Говорят, плакали не только женщины, но и солдаты. Может быть, и так, я там не был. Обессиленный болезнью, лежа в чужой избе, я вслушивался в гром идущего к нам Четвертого Украинского фронта и думал о себе, Словакии, Дымке…