Первый раз это случилось в седьмом классе. Компания мальчишек после уроков собралась в беседке, во дворе, недалеко от школы. Помимо Макса, Вани, Муси и Абрамчика сидели еще трое пацанов-одноклассников.
Играли в секу на щелбаны. Играли азартно, со вкусом, со знанием дела врезая в лбы проигравших острые щелчки. И именно в этот день злой от боли, с огромной бордовой шишкой на лбу, Абрамчик яростно выпалил:
— Щелбанами вы все мастера кидаться, — чего так, сегодня шишка есть, завтра пройдет. А на деньги слабо, а?
— Абсолютно не слабо, — не скрывая злой радости парировал Ваня, разминая пальцы правой руки, которыми он только что отсчитал Абрамчику тридцать щелбанов.
Мелкие деньги были у всех, но решились играть лишь Абрамчик, Ваня, Муся и Макс. В тот день Ваня обчистил всех до копеечки, сняв с Абрамчика приличную для тринадцатилетних мальчишек сумму в 173 рубля — все, что было у Абрамчика на тот момент в кармане. С тех пор и повелось: почти каждый вечер четверка игроков собиралась у кого-нибудь дома, если не было родителей. Чаще у Вани: мать Вани постоянно работала, бабка с утра до вечера торчала у подъезда на лавочке, ведя там беседы с такими же бабками, а сестра запиралась в своей комнате и весь день не отрывалась от телевизора, нисколько не мешая мальчишкам; девушка она была чрезмерно пугливая и ни за что не выходила из комнаты, если в доме были посторонние.
В теплое время играли на улице, на полянке, когда она бывала пуста, или в других местах, отгороженных от лишних глаз. Но всегда играли исключительно на наличку. В долг, на запись, как не подстрекал их Абрамчик, играть все же опасались, в частности, Ваня. Суммы у всех кроме Абрамчика, были копеечные, если проигрывали, то не слишком жалели, и на провокации Абрамчика, бросавшего на стол сторублевую бумажку, отвечали, что раз у них нет таких денег, то и ему ставить больше нельзя. И Абрамчику, имевшему на руках крупную карту (и, конечно, желавшему взвинтить ставку), приходилось довольствоваться копеечным выигрышем.
Но именно в тот день, с которого и началась эта история, все вдруг согласились играть на запись. Слишком уж крепко началась игра. Даже Ваня, всегда боявшийся такой игры, как на запись без потолка, не выдержал, и, может быть, первый и предложил начать серьезную игру.
Когда подростки вернулись на полянку с пивом и с новыми колодами, Ваня сидел за столом, крепко уперевшись в него руками, точно начальник в ожидании подчиненных. Вид его был грозен. Утерев слезы, Ваня до возвращения пацанов успел убедить себя в полной своей будущей победе и нетерпеливо задергался, видя, как Макс распечатывает и тасует новенькую колоду.