Убедившись, что у внучки потушен свет и никакие звуки не тревожат более тишину, старуха стала подремывать, а вскоре и вовсе уснула. Обычный храп огласил комнату.
Тогда Катя осторожно вышла на улицу и впустила заговорщиков. Силы были распределены так: глубоко в углу за шкафом поместился Игорь — постановщик и одновременно помреж предстоящего «явления». Все аксессуары иллюзионного акта стояли тут же. Тася Жукова, одетая в длинный белый хитон, на подоле которого болталась металлическая тарная бирка районного Дома культуры (то был костюм к постановке из древнегреческой жизни), с пришитыми к лопаткам картонными розово-голубыми крыльями и с волосами, завитыми в мелкую кудрю, вполне была готова к своей деятельности ангела.
Сам же «чудотворец», то есть Алонзо, был одет в разноцветные ризы, как это изображается на соответствующих картинках. Вокруг его чела на тонких алюминиевых проводах укреплен был нимб из латунной проволоки, натертой мелом до золотого блеска. Подсвеченный к тому же снизу, круг давал впечатление того сияния, которое обычно присвояется праведникам на изображениях в божественных книгах. Рукава ризы были закатаны, ибо в профессии иллюзиониста это обстоятельство имеет оперативное значение. Но благостный грим, седой парик и опрятная седая бородка с такими же усами давали полное впечатление иконописного лика. На ногах «святого» были летние сандалии, крайне похожие на обувь евангельских времен.
Когда Игорь проверил правильность расстановки сил, он подал сигнал к началу чудотворного акта кивком подбородка. Сам же режиссер поставил на проигрыватель пластинку, и в комнате мягко зазвучала музыка из оперы Н. А. Римского-Корсакова «Град-Китеж» — то была сцена погружения благочестивого града в озеро, написанная композитором в манере церковных песнопений.
Старуха заворочалась на постели. Катя поспешно спряталась в свой уголок, а Игорь усилил звук проигрывателя. Обе девушки замерли в волнении. Сам «чудотворец» вытер пот с загримированного лба… И вот послышалось оттуда, где размещены изголовье и многочисленные подушки богомольной старухи: «Господи, твоя воля!»
Освещение игровой площадки было задумано так: подле себя Игорь поставил на пол настольную электрическую лампу и менял над ней цветные полосы прозрачного желатина. Поэтому окраска света, который лился из скрытого для «аудитории» источника, менялась, но мягко: розовый, голубой, желтый оттенки придавали комнате причудливый и необычный характер…
— Ой, да что ж это?! — явственно произнесла Аграфена.
«Чудотворец» посмотрел на режиссера.