— Василий Васильевич, спасибо за телеграмму! — сказала она, будто не замечая Борю. — Первым же утренним поездом ринулась вдогонку.
Бугаев мялся и как будто не знал, как поступить. Наконец Мариэтта повернулась к поэту и с укором произнесла:
— Здравствуйте, Боринька! Отчего так долго не писали мне?
Бугаев дёрнул плечом:
— Времени катастрофически не хватает. Знаете, всё медитации, медитации… Вот справимся с Анной Рудольфовной, может и черкну пару строк.
Девушка слегка наклонила голову.
— Вы присоединились к нашему обществу в опасное время, — сказал Розанов, разрядив своим вмешательством обстановку. — Следует ожидать новых покушений на наши жизни. Боря, отведите нас к тому дому, из подвалов которого лежит путь к морской стихии.
* * *
На стук выглянул швейцар. Розанов набрал воздуха, собираясь завести дипломатическую беседу, но заговорил Боря, и заговорил разумно, почти как среднестатистический обыватель.
— Здравствуй, Геннадьич. Помнишь меня?
— Помню-с, — настороженно отвечал мужик.
— Мы тебя ещё Генычем звали, и Генуичем, и Гангренычем.
— А-а-а, — разулыбался швейцар. — Помню студентиков.
— Хочу друзьям экскурсию устроить в подземную каверну. Уж отблагодарю тебя. Что там океан?..
— А что ему будет-с? Поплёскивает океан-с. Струйки песочные пускает. Третьего дня спускался крыс топить. Наловил в подвалах полную клетку и… А что с ними прикажете? Коту отдать — сожрут кота. Значит, когда хотите отправиться? Мне фонари залить надобно-с.
— А как скоро зальёшь? Ты сообщи мне, как готово будет, а я покамест провизию и цветы для пикника закажу, компанию соберу. Вот тебе визитная карточка и целковый впридачу. Пошлёшь мальчишку по адресу.
Оставив позади ворота дома, Розанов проговорил:
— Если раньше меня тревожило, как это мы утопим женщину, то теперь, после рассказа Гангреныча о крысах… Сам народ в лице этого мужичка дал нам разрешение… Кстати, какой адрес на вашей карточке написан?
— Мы у нового персонажа пока засядем. У маменьки моей, — ответил Бугаев.
Василий Васильевич подозрительно взглянул на поэта. Достав зажим Минцловой, обеспокоенно стал перелистывать бумажные прямоугольнички.
— Скажите, Боря, это не ваше?
На матовой бумаге из коллекции теософки значилось: «Виндалай Левулович Леворог», пониже в скобочках, как обычно указывают род деятельности, приписка: «единорог».
— Моя карточка!
— Боря!.. Здесь нет адреса!
— Как нет адреса?
— Смотрите, на обороте напечатано: «такая-то улица, такой-то дом, такая-то квартира». Вы не заполнили форму! Ещё, наверное, с наборщиком разговаривать не захотели: «Печатайте так!»