– Положим, я кое в чём с тобой согласен, – осторожно заметил Барановский-младший, – но ведь от него есть и польза. Ты же понимаешь, что его идеи потенциально стоят огромных денег.
– Потенциально – да! – Раздраженно махнул рукой Пётр Викторович. – Но, в будущем. А в настоящем от него – один вред!
– Простите, Михаил Николаевич, – тихо спросила у чертежника до сих пор молчавшая Паулина Антоновна. – А где сейчас Будищев?
– В полиции-с.
– Что?! – взвился Пётр Барановский. – Хотя, а чего вы ожидали? Конечно же, всё должно было окончиться полицией. Ох, чуяло моё сердце… Всё, господа, надо немедля отправляться на завод, пока там ещё что-нибудь ужасное не приключилось.
– Забыл вам сказать, – добавил так и не успевший выпить предложенный ему чай Богданов. – Был ещё несчастный случай с мальчишкой-учеником…
– Ах, оставьте эти пустяки, Миша. Поехали скорее.
Глава 8
Помощник околоточного надзирателя — плотный мужчина среднего роста, с густыми бакенбардами, переходящими в бороду, которым мог позавидовать иной генерал, — смотрел на арестованного зло, будто перед ним был не простой рабочий, а, по меньшей мере, бунтовщик. К тому же, доблестный страж порядка не так давно плотно пообедал и потому до сих пор распространял вокруг себя запах лука.
– Совсем мастеровщина распоясалась! — прохрипел он простуженным голосом, продолжая сверлить злодея взглядом маленьких выцветших глаз. – На уважаемого человека напал; полиции сопротивление оказал; власть при этом похабно ругал. Так что быть тебе, сукину сыну, поротым!
Дмитрий бесстрастно выслушал перечисление своих преступлений, и лишь когда дело дошло до угрозы телесного наказания, коротко буркнул в ответ:
– А вот это вряд ли!
— Что?! — взвился полицейский и, подскочив к задержанному, совсем было хотел двинуть того кулаком, но путь ему почтительно, но вместе с тем твердо, преградил один из находившихся в участке городовых.
– Охолонь, Максим Евграфович, он правду молвит!
— Это как понимать?
– Нельзя георгиевских кавалеров пороть.
Лицо помощника околоточного надзирателя за какую-то пару секунд выразило целую гамму эмоций – от ярости и недоверия, до понимания и легкого испуга.
— Это правда, что ты георгиевский кавалер? – подозрительно спросил он у Дмитрия, одновременно скосив глаз на георгиевский крест, украшавший грудь, остановившего его подчиненного.
— Правда.
– И за что же тебе крест пожаловали, такому бандиту?
– У меня их -- полный бант, тебе про какой рассказать? – вопросом на вопрос с вызовом отвечал Будищев.
– Ишь ты, – стал почти ласковым полицейский. – Тебя царь-батюшка так пожаловал, а ты – подлец эдакий, порядочных людей бьешь! Ну, ничего, подождем до суда, а там лишат тебя крестов с медалями, тогда можно будет и посечь. Со всем нашим удовольствием!