жидкость, булькая, заполнила стаканы и, не задерживаясь, отправилась дальше.
— Хороша! — крякнул Филиппов и поспешно закусил корочкой хлеба.
Будищев, напротив, только немного пригубил из своей стопки, и тут же подлил хозяину дома. Тот принял это как должное, и вторая порция последовала за первой. Скоро язык у машиниста развязался и он, покровительственно поглядывая на Дмитрия, принялся расспрашивать его, где тот выучился специальности, и где работал прежде. Молодой человек в ответ лишь отшучивался, не забывая подливать в стаканы, и вскоре они стали почти друзьями. Стеша смотрела на это безобразие без восторга, но возражать не смела. Лишь когда они дохлебали щи, будто спохватившись, спросила.
— Батюшка, ты слышал — у Еремеевны дочь померла?
— Ага, — пьяно отозвался тот. — Мы с Митькой заходили к ей.
— Жалко, молодая ещё.
— Чахотка! — пожал плечами Степаныч и громко икнул.
Будищев после этих слов чуть не поперхнулся и посмотрел на собутыльника, будто примериваясь половчее двинуть кулаком. Но, всё обошлось, тем более, что дело шло к ночи, и пора было ложиться спать. Парень помог добраться до постели захмелевшему хозяину, а затем направился к лавке, приготовленной для него Стешей. Девушка уже убирала со стола, оставив лишь бутылку и одну из стопок, а также нехитрую закусь.
— Вы еще будете? — спросила она у Дмитрия.
— Если только с тобой.
— Что вы, я не пью!
— И это — правильно! — ухмыльнулся тот. — Я тоже не пью. Из мелкой посуды.
— И батюшка мой не пьет. Обычно.
— Когда не наливают? — осведомился Будищев. — Ладно, пожалуй, на сегодня хватит. Ты извини, что я твоего папашу накачал. Просто день был трудный, а тут ещё эта, как её, Еремеевна с Настей…
— Да ничего, — простодушно отвечала Стеша. — Известное дело — мужикам выпить надо. Вы же не каждый день?
— Вот именно! — усмехнулся Дмитрий, и принялся стягивать сапоги.
— Спокойной ночи!
— Взаимно, — отозвался тот, укладываясь на жесткую скамью. Затем, убедившись, что остался один, повернулся набок и, прежде чем заснуть, пробормотал: — Ладно, старый хрен. Я тебе этот тубдиспансер ещё припомню!
Едва первый гудок разорвал ночную тишину, Степаныч ошалело вскочил и с недоумением вытаращился в окружающий его полусумрак. Единственным источником света в комнате была тусклая лампада перед иконами, но её хватало лишь, чтобы были видны строгие лики святых. Смертельно хотелось воды и Филиппов слез с печи и, старчески шаркая, поковылял к ведру, стоящему неподалеку. Зачерпнув ковшом содержимое, он хотел было утолить жажду, но вдруг острая как нож мысль резанула его по сердцу. Затаив дыхание, машинист прокрался к углу и осторожно отодвинул занавеску. Свернувшаяся клубочком Стеша сладко спала на своей постели, по-детски причмокивая во сне. На душе немного отлегло и подозрительный старик, вздохнув, приложился к ковшу. Живительная влага щедро оросила горящие огнем внутренности, понемногу вернув способность соображать.